Вскоре стемнело – стремительно, как всегда на юге, – и мы пошли по радару. Я заступила на вахту. Капитан Иван остался со мной в рубке, и я чувствовала: назревает разговор.
Наконец, шкипер спросил:
– Что это было? – имея в виду, конечно же, налет.
– Представления не имею.
– Что они искали?
– Теряюсь в догадках.
– Ты что-нибудь везешь?
– А ты?
– Я первый спросил.
– Ваня, ты знаешь меня сто лет, я похожа на контрабандистку?
– А я?
– Кажется, тоже нет.
– Надо поговорить с братьями.
– Тебе, как капитану, удобнее у них спрашивать.
– Удобнее-то удобнее, только я все равно не могу представить, чтобы Воскобойниковы что-то творили втайне от нас.
– Стало быть, все вне подозрений? Знаешь, Иван, чужая душа потемки, а когда тебе предлагают ну очень большую сумму – бывает, ломаются даже самые крепкие люди.
– Есть и еще один вопрос.
– Какой?
– Эти трое нашли, что искали? Или налет повторится?
– А ты не находишь, что попытка ограбления могла быть случайностью? Или ошибкой?
– Инка, ты сама-то веришь в то, что сказала?
Я вздохнула:
– Не очень.
– Вот и я тоже.
– Что ж, тогда мы не будем больше швартоваться. Нигде. Горючки должно хватить до самого Сочи, а воду и пищу поэкономим. Хотя… Если кто-то из нас везет что-то действительно ценное…
– Да, настоящих пиратов то, что мы на ходу, не остановит.
– Скоро подойдем к Босфору, а Черное море – оно ведь наше внутреннее, там будет легче.
Мастер хмыкнул:
– Если пираты – не из русских. Или – хохлов. Или – грузин. Или – кто там еще на брегах Понта Эвксинского проживает? Румыны, цыгане?
– Цыгане-пираты – что-то новенькое, – засмеялась я.
Мы оба изо всех пытались обратить наш невеселый диалог в шутку или хотя бы в полушутку, однако у нас не очень-то получалось. На душе скребли кошки.
Через пару часов капитан снова поднялся ко мне с двумя чашками кофе.
– Не спится, Ванечка? – спросила я ласково.
– Я опросил братьев, – буркнул кэп. – Они ушли в глухую несознанку.
– Еще бы! Ты ж тоже не признался.
– Подозреваешь всех?
– Ага, – принужденно рассмеялась я. – И себя саму – тоже. Но знаешь, что я подумала? А вдруг о том, что мы везем, знает лишь заказчик? И нас используют втемную?
Мастер подхватил:
– Как в том старом фильме с Луи де Фюнесом и Бурвилем? Как он назывался?
– Тот, где человеку дали перегнать машину с бамперами из золота? И с алмазом в клаксоне?
– Ну да.
– Кино называлось «Разиня».
– Неужели мы с тобой похожи на разинь? И что теперь делать? Разбирать яхту по винтику в поисках золота-бриллиантов?
* * *Бортовой журнал. День похода ***. *** июля 2*** года. 23.10 Пасмурно. Волнение 1–2 балла. Курс – 010. На траверзе островов *** и *** (Греция).
Продолжительность и последовательность вахт мы с ребятами устанавливали по собственному разумению, кому как удобнее. Решили, что каждый из нас будет дежурить по шесть часов, но зато раз в сутки – и я, известная сова, выпросила себе время с десяти вечера до четырех утра.
Вот и ночь, последовавшую за налетом в порту и нашим стремительным бегством с острова С***, я снова проводила в рубке. Обычно после полуночи я бодра и весела – но не в тот раз. То ли сказалось долгое плавание, то ли напряжение, в котором я пребывала, – особенно усилившееся после попытки ограбления; а может, виной всему была безлунная, темная, душная ночь, но в сон меня клонило неимоверно. Я клевала носом, слушала музычку и подпевала «Депеш Мод». Однако мало что помогало, и я уж думала схитрить и поднять капитана Ивана, заступавшего на собачью вахту[6], на часик пораньше, в три – я все ж таки женщина, должны мне быть поблажки! – но вдруг снизу, из кокпита[7], раздался негромкий, но ощутимый хлопок. Корпус яхты слегка встряхнуло. Я инстинктивно бросилась вниз. Уже на подлете мне в нос ударил едкий запах испаряющейся химии – так обычно горит пластмасса или проводка. Скатившись с трапа, я увидела ужасную картину: на штурманском месте вместо радио – груда тлеющих обломков. И дым, дым…
Из капитанской каюты вылетел заспанный Иван в одних трусах – жилистый, покрытый седым волосом. Оба брата по-прежнему дрыхли – а может, делали вид. Несмотря на стрессовую ситуацию (или благодаря ей) мое сознание работало необыкновенно ясно – подмечая, запоминая, осознавая множество мелких деталей. На автомате я схватила огнетушитель. Не зря зануда кэп в первый день похода отработал с нами команды «Человек за бортом!» и «Пожар!» – после той тренировки я могла найти противопожарные средства с закрытыми глазами. Я нажала рычаг, и струя пены ударила в тлеющие обломки. Мастер бросился открывать форточки – так, с пижонством старых морских волков, мы называли иллюминаторы. Запах горелого пластика и впрямь казался невыносимым – я некстати вспомнила распространяемый «Гринписом» факт, что даже одна молекула фенола в воздухе способна вызвать раковое заболевание.