Один зал нравился ей больше других. В нем царило странное запустение, словно комнатой давно никто не пользовался. Однако это было поистине прелестное помещение с огромным окном, выходящим в сад, с тремя окнами поменьше, откуда виднелись покрытые зеленью уходящие вдаль холмы и захватывающая дух красота берега озера. Стены в комнате, впрочем, как и во всех других, были отделаны тонкой резьбой и увешаны изящными гобеленами и семейными портретами. Над камином белого мрамора были изваяния античных богов, цветов и животных, все самой тонкой ручной работы. Мебель, хотя и не такая массивная, как в остальной части дома, была не менее дорогой и красивой, а на вид казалась гораздо уютнее и удобней. Ах, как жаль, что в этой комнате, такой милой и уютной, никто не живет, думала Клэр. От Тильды девушка знала, что комната когда-то служила будуаром хозяйке поместья и потому стояла закрытой после смерти матери Саймона.
В обязанности Клэр, среди прочего, входило отвозить Линди утром в школу, а после занятий привозить домой. Иногда Тильда тоже ездила с ними. Тогда они вместе ходили по магазинам, пока Линди была в школе. Десмонд в это время обычно дремал на заднем сиденье, вытянувшись во всю длину на подстилке и издавая по временами странное ворчание, больше походившее на похрюкивание голодного поросенка.
— Господи боже! — восклицала в таких случаях Тильда, передергиваясь от отвращения. — Мне кажется, надо все-таки избавиться от этой собаки. Она так храпит — просто ужасно! Вы заметили? Эти звуки?
— Да, — кивала Клэр и смеялась. — Как иногда говорит мистер Кондлифф — эту собаку не жалко и пристрелить.
— Ну, наверное, он выражается не так резко… Или вы сами слышали?
— Сколько раз. Бедная Линди, она думает, что он всерьез. Девочка так переживает за пса!
— Боюсь, в один прекрасный день Саймон выполнит свою угрозу.
— О нет, Тильда, что вы. Он не такой. Он же знает, как Линди обожает этого толстопузого обжору.
И Линди действительно беззаветно любила свою собаку. Выбежав из школьных ворот, она бегом неслась к машине, вскакивала в нее и первым делом брала пса на колени.
— Как ты доехал, хорошо? — ласково спрашивала малышка, почесывая его за ухом. — Жалко, что дядя Саймон не пускает тебя в свою красивую машину. — Покосившись на Клэр и убедившись, что та полностью сосредоточена на дороге, она приподнимала ленивца, терлась щекой о его шкуру и говорила: — Эти взрослые такие странные. Знаешь, мисс Харрис не разрешает мне прижимать тебя к лицу! Говорит, что у тебя микробы. Так что ты не обижайся, что я к тебе прижимаюсь, только когда она не видит. — Все это нежно шепталось на уху равнодушно дремлющему мопсу.
Как-то раз, услышав подобные излияния, Клэр едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Может быть, когда-то девочка и была избалована и капризна, размышляла она, но все-таки в ней много прелести.
За первые недели службы в поместье Клэр узнала, как много работает Саймон. Правда, у него был еще управляющий имением, но Саймон и себя не щадил. Он сам оформлял все документы, совершал сделки и никого не допускал к этим делам.
Часто наведывалась в поместье Урсула, причем нередко в отсутствие Саймона. Внешне она всегда держалась приветливо, однако Клэр инстинктивно чувствовала, что подспудно та источает скрытую враждебность, причину которой Клэр не могла понять.
Порой в манерах Урсулы проявлялось некоторое высокомерие, словно она хотела подчеркнуть разницу в их положении. Впрочем, Клэр всегда принимала это безропотно. Ее маленькая подопечная уже превращалась в счастливого, довольного жизнью ребенка, и Клэр была очень рада и благодарна. Она счастлива, что живет в таком прекрасном доме, и ее совершенно не беспокоили нападки Урсулы.
Как-то раз, когда Клэр учила Линди брать на лошади барьер, к ним неторопливой походкой подошла Урсула. Клэр спешилась, а Линди отъехала подальше, делая вид, будто не замечает непрошеную гостью.