– Рашид, я знаю, каким ты можешь быть, когда даешь выход своей сексуальной энергии. Я согласна, но только не сегодня. Развлекайся сам и дай мне отдохнуть. Я очень устала после восхождения. Завтра, Рашид. Придет Бриндли, и я подпишу документы. Потом мы отправимся на прием, отпразднуем сделку, и тогда ты сможешь отвести меня по дороге наслаждений в самое пекло порока.
Мирелла подумала, что, наверное, никогда не забудет его взгляда – страстного, чувственного, пылающего, как угли адского костра.
Вечером Бриндли и Рашид ждали ее в холле. Они стояли возле статуи Аполлона и мирно беседовали, попивая шампанское. При виде ее они обернулись, и по их лицам Мирелла догадалась, что выглядит неотразимо.
Она долго провозилась с прической, и теперь ее волосы, пушистые и тщательно завитые, волнами ниспадали на плечи, оставляя открытым лицо. Обтягивающее платье с короткими рукавами и длинные, по локоть, перчатки подчеркивали изящество ее фигуры. На ее шее, в ушах, на запястьях и груди всеми цветами радуги переливались драгоценные камни – подарки Рашида и фамильные украшения Оуджи.
Мужчины галантно провозгласили тост в ее честь, подняв бокалы, и она предложила пройти в библиотеку, чтобы поскорее покончить с подписанием бумаг. Когда все формальности были выполнены, Мирелла попросила снова наполнить бокалы.
– Теперь мне хотелось бы кое-что объяснить. Я намерена быть сегодня на балу не только самой красивой, но и самой богатой женщиной.
Они выпили за это, а Мирелла повернулась к Рашиду с обворожительной улыбкой и просунула руку ему под локоть:
– Ты счастлив?
– Да, очень. И не только я, но и все мои предки. Потому что сегодня восстановилась справедливость. Это начало новой жизни, новой эры. И не только для тебя, но и для меня.
Тогда Мирелла повернулась к Бриндли и произнесла невинным тоном:
– Я понимаю, что в это трудно поверить, но, стараясь вникнуть во все эти дела, я совсем забыла, сколько же мы наторговали. Так сколько?
В этот момент стоило взглянуть на Рашида. Та беспечность, с какой она задала этот вопрос, потрясла и болезненно задела его. Мирелла подумала, что он не сдержится и скажет что-нибудь резкое, но она ошиблась. Рашид сумел справиться с яростью, и вскоре напряжение стерлось с его лица, уступив место добродушной улыбке.
– Семьсот восемьдесят миллионов долларов.
– Боже мой! Кто-то, наверное, заложил душу дьяволу, чтобы собрать такую сумму наличными. Его стоит пожалеть, кем бы он ни был. Впрочем, ему, видимо, действительно этого очень хотелось.
Рашид и Мирелла переглянулись, в глазах их застыла ледяная неприязнь, которая постепенно уступила место грусти, а затем взаимному признанию ума и находчивости партнера.
– За дружбу и восхищение, которые есть разновидность любви! – провозгласила она, поднимая бокал. С этой минуты Рашид стал ей другом.
Глава 28
Дворец Долмабас был великолепен, как и те высокие гости, что собрались здесь. Когда-то это помещение служило резиденцией последнему султану, и, едва переступив порог дворца, Мирелла поблагодарила свою прабабушку Рокселану за то, что та, не ведая об этом, круто изменила ее жизнь. В тот момент, когда Мирелла ступила на ковровую дорожку, ведущую от машины к широким дверям дворца, ей пришла в голову идея публично объявить о своей связи с Рокселаной.
При входе в бальный зал она задержалась перед зеркалом и сказала Рашиду:
– Я бы хотела, чтобы обо мне доложили как о Мирелле Рокселане Оуджи Уингфилд. И прошу тебя, не нужно говорить, что это опасно и что для меня лучше оставаться в тени. Ведь мы с тобой знаем, что теперь в этом нет необходимости, правда?
– Ты не перестаешь меня удивлять. – Изумление сменилось на лице Рашида восхищением. – Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь.
– Хочу. Иначе зачем бы я попросила изменить свое имя, включив в него имя моей благодетельницы? И еще я хочу, чтобы с этого момента ты говорил всем правду о том, кто я на самом деле и почему я оказалась здесь.
По окончании обеда Рашид пригласил ее на первый танец.
– Ну вот, теперь ты самая красивая и богатая женщина на балу, и к тому же находишься в центре всеобщего внимания. Оглянись. Все смотрят только на тебя. Теперь все пути назад для тебя отрезаны. – Он крепче прижал ее к себе, кружась в зажигательном вальсе. – Так же как не будет для тебя выхода из «Ода-Лалы» сегодня ночью, – прошептал он ей на ухо. – Сегодня я стану твоим господином, а ты – моей рабыней. На всю оставшуюся жизнь. Ты станешь для меня второй Гамаюн. – Он почувствовал, как она напряглась в его объятиях, и улыбнулся: – Правда, звучит восхитительно?
Предупреждение Адама ярким пламенем вспыхнуло в ее мозгу. Танец закончился, и Мирелле удалось перехватить взгляд Бриндли, пока Рашид отвлекся на разговор с какими-то своими приятелями. Бриндли уловил тревогу в ее взгляде, поэтому подошел к Рашиду и попросил у него разрешения ненадолго забрать Миреллу, чтобы поприветствовать их общих знакомых-англичан.
– Все в порядке, Мирелла? – спросил он, когда они наконец-то остались одни.
– Не совсем. Боюсь, я должна кое в чем вам признаться, – ответила она и быстро обрисовала ему сложившуюся ситуацию.
– Не кажется ли вам, что сейчас самый подходящий момент для бегства? – спросил Бриндли о том, что ей и самой не давало покоя.
– Да.
– Хорошо. Значит, проблема в одном – как доставить вас к Адаму. Там вы будете в безопасности, и вместе с Адамом сможете противостоять Рашиду, когда он узнает о вашем предстоящем бракосочетании. Видите ли, Мирелла, Рашид очень честолюбив. Он помешан на собственном сексуальном могуществе, и, по-моему, вы зашли слишком далеко в любовных играх с ним. Впрочем, предоставьте все мне.
– Бриндли, вы просто чудо!
– Да, я знаю, – скромно ответил он. – А теперь пойдемте. Должен заметить, что вам удалось сделать из меня настоящего Джеймса Бонда.
Они вернулись в бальный зал, но тут Мирелла попросила его немного подождать. Она сняла перчатки и достала из сумочки кольцо Адама. Надев его на палец, она пояснила:
– Камень слишком велик, чтобы надеть поверх него перчатку. Но возвращаться в зал без него я не хочу. Взгляните, Бриндли, разве оно не великолепно?
– Знаете, Мирелла, в вас сидит какой-то дьявол, который постоянно толкает вас на опасный путь. Вы намерены сыграть эту игру до конца?
– Да. Но при этом я не хочу пострадать.
– Вы не пострадаете, если не окажетесь в «Ода-Лале». Рашид согласится на дружбу с вами, когда поймет, что у него нет другого выхода. Он слишком сильно вас любит, чтобы потерять навсегда. Похоже, что во мне, помимо Джеймса Бонда, проснулся еще и Юнг. Так что вы видите перед собой очень необычного английского джентльмена.
Они, смеясь, шли по бальному залу, разыскивая друга Бриндли из британского посольства. Когда его наконец удалось найти, Бриндли, представив ему Миреллу, попросил:
– А теперь, Банни, потанцуй с ней, я скоро вернусь. И не выпускай ее из рук ни на минуту!
Рашид дважды подходил к ним во время танца, чтобы напомнить Мирелле, что им скоро пора уходить. Когда Рашид подошел к ним в третий раз, он почувствовал, что она его боится, и произнес:
– Что бы ты ни думала о нашем романе, я хочу, чтобы ты всегда помнила одну вещь: я никогда ни одну женщину не хотел так сильно, как тебя. У нас осталась всего одна ночь. Завтра утром я отпущу тебя, но знай, что мои чувства к тебе никогда не остынут.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал. Мирелла с ужасом обнаружила, что снова готова поддаться его колдовским чарам. Он понял это и улыбнулся. Но в этот момент вернулся лорд Банни и увлек ее в вальсе подальше от Рашида.
Наконец вернулся Бриндли, и Мирелла с Банни, не прерывая танца, стали продвигаться к террасе. Бриндли взял ее за руку и быстро повел через сад к причалу, у которого стояли на приколе несколько лодок. Они нашли ту, которая принадлежала представителю британского дипломатического корпуса, и Бриндли протянул лодочнику записку. Через минуту лодка уже мчалась по темнеющей глади Босфора туда, где стоял дворец Перамабасе – дом Адама.