Сквозь стеклянную дверь вестибюля я заметил Лизу и Роджера, которые застыли у главного входа, о чем-то беседуя. Она стояла вполоборота к нему, отставив носок туфли. Он наклонился к ней, смеясь и – да, в том не было никакого сомнения – облизывая губы. Она тоже рассмеялась и откинула голову, открыв ему шею.
Повернувшись к ним спиной, я стал разглядывать доску у входа – объявления о съеме квартир, разнообразные листовки общественных и спортивных организаций, предложения для студентов, включая психологическую помощь. Последние я изучил чуть подробнее. Под показавшимся мне совершенно неуместным объявлением группы поддержки молодых кормящих матерей приткнулась маленькая бумажка:
«Мы – группа студентов, потерявших близких. Наша цель – найти взаимную поддержку в тяжелой ситуации. Вторник, 18.30–21.00, аудитория 13. Приглашаем всех желающих».
Я несколько мгновений таращился на объявление, не желая оборачиваться, чтобы Лиза и Роджер меня не заметили и не стали интересоваться, что у меня на уме. Рядом висела другая листовка, на этот раз насчет пищевых расстройств. А чуть дальше, более официального вида, – от Общества анонимных алкоголиков.
Странно, как порой причудлива судьба. Я стоял у доски объявлений и читал про алкоголиков и потерявших близких, как вдруг рядом оказалась девушка, перебиравшая те же пустые слова. Я взглянул на нее и ощутил едва заметное волнение. На ней была джинсовая куртка, потрепанные манжеты которой она то и дело натягивала на руки, и шарф, несколько раз обмотанный вокруг шеи.
Снова на нее посмотрев, я попытался улыбнуться, но она тут же отвела взгляд. От нее веяло отчаянием. Я не знал, что тому причиной, но сомневаться не приходилось.
Я коснулся ее руки, и она слегка вздрогнула.
– Послушайте, – сказал я, – думаю, вам следует обратить внимание вот на что.
Я ткнул в случайное объявление, насчет психологической помощи студентам. Она тут же наклонилась ближе к доске – и ко мне, – внимательно читая текст на обрывке бумаги.
– Мне кажется…
– Вам кажется, что больше подойдет вот это? – Я показал на другое объявление.
– Да, – с улыбкой ответила она. – То самое. Думаю, да. Спасибо.
– Порой так легко сделать чью-то жизнь лучше, – сказал я.
Она судорожно всхлипнула, и по щеке ее скатилась слеза. Я снова коснулся ее руки.
– А вы не думаете, что стоило бы пойти со мной в паб? Это ведь проще простого? – спросил я.
– Да, конечно, – ответила она, к моему удивлению даже не поколебавшись.
Роджер и Лиза, к счастью, уже ушли. Я повел девушку на парковку, размышляя, стоит ли ее вот так сразу сажать к себе в машину. На углу светился какой-то паб, и вряд ли в нем было слишком многолюдно. Нас вполне могли заметить, но это меня устраивало. Я не мог рисковать, сажая ее в машину. На двух незнакомцев в местном пабе, вероятно, обратят внимание, но, с другой стороны, вряд ли там есть камеры наблюдения.
В общем баре я усадил ее возле нерабочего камина.
– Где бы вы хотели сесть? Неплохое место, вам не кажется? – спросил я; она без колебаний подчинилась. – Вам не кажется, что вам хотелось бы кока-колы?
– Да, – ответила она.
Я бросил взгляд на пожилого типа, перед которым стояли полпинты темного эля, единственного посетителя бара. С противоположной стороны слышался стук бильярдных шаров и смех молодежи. Более чем подходящее место.
За стойкой появилась барменша – молодая крашеная блондинка с длинной косой через плечо.
– Слушаю вас?
– Кока-колу и пинту «Джона Смита», пожалуйста, – сказал я, протягивая ей банкноту.
Пока она наливала пиво, я оглянулся на мою новую спутницу: сидела там, где я ее оставил, нервно теребя рукава куртки, словно в очереди к зубному врачу или перед собеседованием. Я много лет размышлял, как завоевать женщину, а в действительности все оказалось до смешного просто. Нужно лишь говорить ей, что делать.
Я принес напитки за столик и сел напротив нее.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Джон, – ответил я, выбрав имя наугад – каждый раз новое в подтверждение того факта, что для каждой из них я становился другим человеком.
– Джон, – повторила она, словно наслаждаясь вкусом слова.
– А вас?
– Лея.
– Вас зовут Лея, – повторил я. – Хорошо.
Она взяла стакан и отпила колы, не задавая вопросов и даже не удивляясь странному строению моих фраз. Именно в этот момент я понял – она моя, моя целиком, и я могу делать с ней, что захочу. Нам с Леей много о чем предстояло поговорить. Мне хотелось услышать ее историю, хотелось, чтобы она рассказала о своих несчастьях, страхах и утраченных надеждах. И теперь я знаю, как ей помочь.
Аннабель
– Как в том чертовом Бридженде, – сказал Триггер, бросая на свой захламленный стол экземпляр «Брайарстоун кроникл».
– В Бридженде? – переспросила я. – Ты про самоубийства подростков?
– Угу, что-то вроде того. И прежде чем ты что-нибудь скажешь – я знаю, что все они умерли по естественным причинам.
Я промолчала. На самом деле естественными были далеко не все смерти – в отчете, который предоставили нам коронеры, значилось, что двое умерли вследствие алкоголизма, а один от передозировки барбитуратов. Еще семеро, похоже, от голода. Подобную смерть тоже можно было назвать естественной, но если бы они хотя бы иногда ели, то, скорее всего, были бы живы.
– А теперь чертовы газетчики, похоже, об этом пронюхали. Попомни мои слова, хлопот не оберешься. Я вчера говорил с Дэйвом Моррисом – знаешь Дэйва? Дежурный инспектор в диспетчерской, раньше работал в дорожной полиции.
Я кивнула, лишь бы не выслушивать детальный доклад о карьере Дэйва Морриса.
– Он говорит, что им поступает куча звонков от соседей, спасибо прессе. Каждые пять минут: «Мы давно не видели старушку из соседнего дома» или «Какой-то странный запах, будто кто-то умер». На всякий случай они посылают патрули, но это уже начинает их раздражать.
Я улыбнулась в надежде, что он не ждет от меня извинений. Можно подумать, я во всем виновата лишь потому, что обратила на проблему внимание.
На этот раз день выдался солнечный. Я закончила сравнительный анализ и переслала копии Энди Фросту, Биллу, Триггеру и всем прочим заинтересованным лицам, – может, хоть кто-то за них возьмется. На самом деле в отчете было не так уж много данных сверх того, что я уже откопала; графики выглядели впечатляюще, но мои рекомендации и требования к информации оказались вдвое длиннее основной части отчета.
Газету я уже читала. Триггер и Кейт полагали, что репортеров снабдила информацией я, но у тех имелись свои связи в коронерской службе; хватило мимолетного упоминания о количестве разложившихся тел, чтобы разжечь интерес прессы.
Когда Триггер ушел на инструктаж, я взяла газету со стола и перелистывала страницы, пока не нашла колонку про трупы. Я не сразу отыскала имя, зарытое где-то в самом конце. Сэм Эверетт. Сделав пометку в ежедневнике, я вернула газету на стол Триггера на то самое место, где он ее оставил, и вновь занялась анализом краж для завтрашнего совещания. Я пыталась не смотреть на имя, но оно снова и снова притягивало взгляд, словно ангелы уже связали меня с ним.
После работы я прогулялась по склону холма до перехватывающей парковки, разглядывая витрины. Сегодня не требовалось делать покупки для мамы, и я вышла поздно, но домой не торопилась – кошка может и до ужина подождать. Мне хотелось побыть среди людей, даже если эти люди куда-то спешили. Еще несколько часов, и город снова заполонит народ – все пойдут встречаться с друзьями, ужинать, выпивать в ночной клуб. Впрочем, до тех пор болтаться по улице я не собиралась, да и какая мне с того радость? Подвыпившие прохожие будут шуметь, смеяться друг над другом и надо мной – единственной во всем городе, кто гуляет сама по себе, будто вернувшись в школьные годы.