Остается еще открытка, которая таинственным образом оказалась под дверью привратника в генеральном комиссариате. Очень сомнительно, чтобы заговорщики решились поставить полицию в известность о месте и времени готовящегося покушения. В их интересах, конечно, взять на себя ответственность за преступление и поднять вокруг него как можно больше шуму (в Министерство внутренних дел и в аппарат президента уже поступали письма от руководителей организации), однако разглашение сведений, содержащихся в открытке, могло бы сорвать их план, если только они уже не почувствовали себя такими могущественными, чтобы никого не бояться. Можно предположить, что комиссар ведет двойную игру, но это не очень вяжется с другими аспектами дела.
Гораздо правдоподобнее выглядит версия, которой твердо придерживается комиссар: открытку принес Марша. Перед тем как покинуть город, коммерсант совершил последнюю попытку убедить полицию установить наблюдение за домом Дюпона.
Подозрительное поведение маленького доктора, страхи коммерсанта, намеки в письме… Серьезную версию на таких данных не построишь. Уоллес знает это. Он понимает, что придает слишком большое значение открытке, подброшенной в комиссариат, хотя, по здравом рассуждении, ей нет места в системе доказательств. Но теперь ему не остается ничего другого, кроме как прийти на свидание. Поскольку на данный момент это единственная ниточка, то, ухватившись за нее, он ничего не потеряет. У него в кармане ключ от маленькой застекленной двери, который дала ему мадам Смит. Марша сбежал, и путь в особняк открыт: он сам пойдет туда вместо коммерсанта и увидит, действительно ли кто-то замышляет убийство. Хорошо, что он прихватил с собой револьвер.
– Верно, может пригодиться, – с иронией заметил комиссар.
Уоллес стоит перед садовой оградой.
Семь часов вечера.
Кругом все темно. На улице ни души. Уоллес спокойно открывает калитку.
Войдя, он осторожно притворяет ее за собой, но не захлопывает – пусть будет видно, что сюда кто-то вошел.
Шуметь ни к чему, это может привлечь внимание какого-нибудь запоздавшего прохожего на бульваре. Чтобы гравий не шуршал под ногами, Уоллес идет по газону – это удобнее, чем ступать по бордюру дорожки. Он обходит дом справа. В темноте дорожку легко различить, она кажется более светлой, чем клумбы по ее сторонам и подстриженные верхушки живой изгороди.
На этот раз застекленная дверь прикрыта деревянным ставнем. Ключ легко поворачивается в замке. Уоллес замечает, что ведет себя как взломщик: вместо того чтобы открыть дверь как следует, он проскальзывает внутрь через узкую щель. Затем вынимает ключ из замка и тихонько затворяет дверь.
В доме тишина.
Справа – кухня, в глубине и слева – столовая. Уоллес знает дорогу; он мог бы продвигаться и в темноте. Все же он включает фонарик и идет вслед за узким пучком света. Пол в прихожей выложен черными и белыми плитками, в форме квадратов и ромбов. Лестница покрыта серой ковровой дорожкой, с двумя полосами гранатового цвета по бокам.
Фонарик высвечивает на стене небольшую картину в темных тонах, явно очень старую. Ночь, страшная буря. У подножия разрушенной башни, которую озаряет зловещий блеск молнии, лежат два человека. Один из них в царских одеждах, в траве рядом с ним сверкает золотая корона. Другой – простой крестьянин. Оба только что умерли одинаковой смертью – от удара молнии.
Взявшись за ручку двери, Уоллес останавливается: если за дверью и в самом деле притаился убийца, со стороны специального агента было бы глупо попасться в западню; раз он пришел на эту встречу, то должен играть по правилам. Он лезет в карман за револьвером и вспоминает, что с утра носит с собой еще один – испорченный револьвер Даниэля Дюпона, от которого не будет никакого толку, если придется защищаться. Только бы их не перепутать.
Но это ему не грозит. Револьвер Дюпона у него в левом кармане плаща: там он лежал с самого начала, туда вернулся после обследования в лаборатории. Поскольку он ни разу не держал в руках оба револьвера одновременно, он мог поменять их местами.
Для верности он принимается рассматривать их при свете фонарика. Свой револьвер он узнаёт сразу. Его даже не пугает мысль выстрелить из револьвера покойного Дюпона – того, который заклинило. Он собирается сунуть ствол обратно в карман, но тут ему приходит в голову, что не стоит и дальше таскать с собой эту бесполезную тяжесть. Он заходит в спальню и кладет револьвер на место, в ящик ночного столика, откуда утром его достала экономка.