— Добрый вечер, — парень подходит к стволу и кладёт на него руку, в попытках найти равновесие. — На, ничего лучше не нашёл.
Девушка тянется к нему. Берёт бутылку и с довольным видом осматривает её. Новый порыв осеннего ветра всколыхнул её короткие чёрные волосы. Серые глаза сузились, пытаясь прочитать мелкие буквы, напечатанные на этикетке. Гриша цокает, поджимая губы. Тёмно-карие глаза полны отвращения. Кириллу даже смешно стало. Лебедев-то трезвенник, никогда не пил. Все одиннадцать лет праведным был, от всех тусовок отказывался. А тут самолично пришёл пить. Может, и правда случилось что?
— Самое то! — выдохнула Зоя, передавая бутылку Грише. — Тебе помочь, или сам залезешь?
Кирилл фыркнул: «Я не настолько пьян». Гриша же, словно прочитав его мысли, ухмыльнулся: «Ага, конечно». Зоя лишь протянула руку, помогая незадачливому однокласснику забраться и сесть рядом с ней. Солнце уже постепенно скрывалось за горизонтом, и небо в одно мгновение приобрело сладкий розовый цвет с редкими вкраплениями жёлтого. Золото парка, казалось, стало ещё ярче.
— Почему мир всегда не может быть таким? — выдохнула она.
— Каким — таким? — Гриша вытащил из кармана кожанки старый штопор и вставил его в пробку, поворачивая.
Кирилл заерзал, пытаясь найти удобное положение. Чуть не упал. Вовремя Зоя его за джинсовую куртку поймала. Ветер снова подул, подняв в воздух ворох листьев. Солнечные лучи заиграли в листьях ещё больше, делая их похожими на натуральное золото. Они будто светились изнутри божественным свечением. Природная красота во всём своём невероятном великолепии.
— Прекрасным. Обычно мир серый и невыносимо скучный, но, когда солнце садится или, наоборот, поднимается на небосвод, он будто оживает. Почему всегда не может быть так?
Пробка с хлопком выскользнула из горлышка бутылки. Спрятав штопор и пробку обратно в карман, парень протянул бутылку Зое.
— Поэт проснулся? — с усмешкой спросил Кирилл, продолжая всматриваться в даль.
Там, вдалеке, проезжали машины, гуляли люди. Крыши домов отражали золотистый свет. Высокие деревья казались совсем крошечными. Город жил, бурля многочисленными улицами. Если бы сейчас они просто взяли и исчезли, город бы даже не заметил их пропажи. Он бы продолжал шуметь дорогами, пыхтеть трубами, греметь голосами своих изворотливых граждан. Город, как большое существо, способное поглотить и переварить кого угодно. Муравейник с кишащими в нём муравьями, что нашли своё место, и теперь спокойно выполняют свой долг. Вот есть муравьи-трудоголики, а вот и ленивые муравьи, что сидят сейчас на возвышении и смотрят на всех остальных, строя из себя философов, хотя вся их философия просыпается только во время тоски или когда бутылка под рукой.
— Он и не засыпал. — Зоя сделала жадный глоток, а после, отпустив бутылку, протёрла горлышко рукавом свитера, торчащего из курточки. — Его нагло задушили и избили где-то в подворотне.
Она протянула бутылку Кириллу, и тот, улыбнувшись, принял её. Немного подержал в руках, а затем сделал небольшой глоток. Такой знакомый вкус и аромат. Она его любила. От этих мыслей даже мерзко стало. Захотелось в ту же секунду разбить её. Увидеть эти мелкие осколки, что останутся от её любимого вина. О, да. Ему это доставит удовольствие. Большое удовольствие. Он уже замахнулся для броска, но Зоя ловко схватила его за руку, тем самым предотвратив "трагедию".
— Что? «Так плохо?» — изумлённо спросила она, аккуратно забирая у него вино. — Вино-то за что?
Кирилл закрыл лицо красными от холода руками. Целый год он не общался с этими ребятами, и вот теперь они сидят и вместе пьют алкоголь. А с чего всё началось? С его сообщения в старый общий чат класса? Нет, скорее, с её сообщения и месяца, который он безвылазно провёл в своей комнате, играя в игры и питаясь едой быстрого приготовления. Потом пошло желание общения, ностальгия по школьному времени, просмотр школьных снимков. Затем сон. И вот он, очнувшись на полу в пять часов вечера, пишет жалобное: "Мне хреново. Кто-то ещё тут?" Потом, спустя час, пришло ответное: "Нам тоже. Приходи на Лысую гору через час. Возьми вино". И вот он наспех моет голову и идёт к ним в предвкушении хорошего вечера.
— Плохо, — охотно ответил он, и тут язык, то ли от алкоголя, то ли от месяца одиночества, развязался, — Машка бросила меня, не дождавшись месяца. Месяца! Столько слов, обещаний. Я пять лет бегал за ней. С первого класса. Затем семь лет отношений, планы на будущее… Она писала такие письма. Такие письма! В армии все завидовали. А в итоге что? Что в итоге? Месяца не выдержала. Месяца! Пришёл к ней, идиот, спрашивать, что да почём, а она с пузом вышла. С пузом, что чуть ли не на нос лезет.