той колонной и складками занавесей. От нее, так неосторожно угодившей в руки к спятившей чужеземке. Юлань смертельно боялась только одного: что полоумная лаулезка в стремлении отомстить искалечит ее. Полоснет ножом по лицу, заденет глаза или губы, отмахнет нос - и прощай навсегда, карьера куртизанки, здравствуй, жизнь никому не нужной уродины. Она елозила по колонне, яростно извиваясь и стараясь вырваться, понимая, что лишена возможности позвать на помощь - а чужачка приглушенно смеялась над ее усилиями, рывками ослабляя длинный пояс. Она больно, с вывертом ущипнула Юлань за попытку сдвинуть ноги, и резко, как грубый мужлан из варварских краев, ткнула пальцем в нежное, укромное, куда до нее допускались лишь немногие избранные. Юлань невольно взвыла, увидев очередной искрящийся серебром фонтан искр сквозь мутную пелену выступивших слез. - Из какого льда тебя делали? - Хеладона цепко держала ее за плечо, бедром удерживая ее ноги разведенными и запуская палец все глубже. - Он способен растаять? А может, никто и не пытался его растопить, оттого ты стала такой ледяшкой? Ну, пообещай, что отмстишь мне. У вас так любят это занятие - мстить, верно? Звезды взрывались в небе, огненные звезды взрывались в сознании Юлань Фэйджоу. Она царапала гладкое дерево безупречно отточенными ногтями, судорожно сжимаясь изнутри - и понимая, что, в сущности, не вырывается. Ее учили доставлять наслаждение мужчинам, она от и до изучила, как нужно поступать и выглядеть, какие позы предписываются трактатами о любви для той или иной ситуации. Куртизанка высшего разряда могла с легкостью перечислить девять типов мужских характеров и восемнадцать свойственных им постельных предпочтений. Наставница всегда твердила ей, что обязанность превыше всего, что куртизанка в первую очередь обязана быть безупречной и даже не помышлять о том, чтобы украсть хотя бы кусочек удовольствия для себя. Улыбайся, вздыхай, кричи - именно в тот миг, когда этого от тебя ожидают. Убеди мужчину в его силе и власти, будь прекрасной и покорной, исполни то, чему тебя учили. Хеладона никогда не выслушивала подобных наставлений. Ей лучше бы было родиться мужчиной, чем девицей с рыжими локонами, гортанными смешками и сильными, нахальными пальцами. Она творила, что хотела, заставляя Юлань беззвучно всхлипывать от нахлынувших незнакомых ощущений - боль, жар, томительная, неловкая сладость и снова боль, а тщательно уложенные волосы рассыпались и золотые шпильки с едва слышным звоном падают на мраморный пол. Безумное огненное колесо в парке крутится быстрее и быстрее, она привязана к ступицам и горит. Языки пламени облизывают ее, а цвет у них в точности такой же, как у локонов Хеладоны. Хлопушки взрываются, слепя. Она задыхается, у нее дрожат ноги, она вот-вот упадет - а ее погибель, гибкая и сильная, прижимается к ней и смеется. Юлань уверена, что умрет в тот миг, когда пальцы рыжей покинут пещерку меж ее ног. Но она не умирает, понимая, что вспышек в темноте больше нет, а голоса гостей неумолимо приближаются. Теперь уже она шипит на Хеладону: - Стой на месте. Улыбайся. Что бы не случилось - улыбайся и поддакивай. Если не хочешь оказаться за решеткой по обвинению в публичном оскорблении действием. Кто-то откидывает занавес и удивленно вскрикивает, увидев Юлань Фэйджоу. Куртизанка со свойственным ей достоинством оправляет одежду, невозмутимо обращаясь к Хеладоне: - Подай мне пояс, сестра. Он у тебя под ногами. Рыжая судорожно сглатывает, но присаживается и поднимает длинный скользкий отрез шелка, протягивая его Юлань. А та продолжает говорить, как ни в чем не бывало, по-прежнему улыбающаяся и безупречная, извиняясь перед гостями за свою непутевую «сестру» - которую она похищает у прекрасного общества Сайзуани. Верное ведь говорят, столичным всегда достается все самое лучшее. Но она готова искупить свою вину перед Сайзуанью и ее обитателями, так гостеприимно принимавшим бедную женщину - чем угодно и прямо сейчас! Хеладона благоразумно помалкивает, только таинственно блестит глазищами из-под длинных ресниц. Юлань не отпускает ее от себя, с ужина они возвращаются в одном паланкине - под перешептывание гостей. - Что-то я тебя не понимаю, - прямо заявляет рыжая, когда поместье судьи Моу остается далеко позади. - Я думала, ты меня задушишь своим пояском. Или прилюдно обвинишь в домогательствах. Или подсыплешь отравы - признайся, ты ведь прячешь яд в своих кольцах? - Можешь себе представить, нет, - Юлань пытается не ерзать на мягком сиденье, хотя внутри все горит. - Я не пользуюсь ядом. И я все решила. Ты будешь моим фэнхай - отражением. Такое случалось раньше, но теперь этот стиль позабыт - потому что не находится куртизанок, способных достойно следовать его канону. Мы не станем скрывать наших отношений, мало того -сделаем так, чтобы они воспринимались обществом, как дОлжное. Мы будем выступать вместе и столица будет в восторге. Не торопись спорить, сперва подумай. Не к этому ли ты стремилась? Тебя оценят по достоинству - а на что ты можешь рассчитывать в провинции? Я сама возьмусь обучать тебя. - А что взамен? - Хеладона накручивает на палец выбившуюся темно-рыжую прядь, в глазах - язвительное веселье. - Взамен - ты, - невозмутимо отвечает Юлань. - О твоем согласии не спрашиваю. Кстати, давно хотела узнать - твое имя что-то означает? Оно настоящее, то, что дали тебе родители? - Хеладона - так у нас называют ласточку, - чуть смущенно признается лаулезка. -Настоящее мое имя тебе не выговорить. Я Эгдильберта, дочь Лавранса из клана Макаллинес, и жена Ротберга из клана, дай Творец памяти, Старгбердсов. - Ты замужем? - Юлань в удивлении прикрывает рот ладонью. - Ага, - размашисто кивает рыжая. - Мой муж годился мне в деды, причем во вздорные и скупые деды. Так что вскоре после свадьбы я выждала подходящий момент, обчистила его ларец с драгоценностями и сбежала. Я читала о куртизанках империи и мечтала - вот бы и мне стать такой... Добралась до города Шуань, это на границе между нами и вами. Сняла дом, познакомилась с женщиной из империи, которая рассказала мне, как и что, и принялась за дело. У меня стало получаться, а потом я встретила Дэйлиня и поняла - удача любит меня. Я уехала с ним, и вот я здесь, - она пожимает плечами. - Такова моя история, такова я сама.