Между тем приехали. Место действительно оказалось сказочным. Небольшая зеленая лужайка, вокруг почти отвесные скалы; с одной из скал низвергался небольшой водопад, потом он превращался в спокойный ручей, из которого словно поплавки торчали горлышки бутылок.
Посредине лужайки был расстелен пестрый дастархан, по нему в живописном беспорядке разбросаны алые подушки. Тут же молчаливые люди в национальных халатах стали приносить блюда с мясом, рыбой, птицей, овощами, фруктами. Вкусно пахло шашлыком, растоптанной сочной травой, чистой холодной водой, далекими вечными ледниками, которые пахли, наверно, еще тогда, когда здесь, на поляне, пировала кореньями и фруктами хвостатая компания, отмечая удачный набег на занятые врагом заросли.
Красину дали самую большую подушку, отороченную белым шнуром. Рядом разместились Игнат Гордеев и Вьюнок-Головушка-Кот. (Ни одной женщины! Эхе-хе.)
Пошли здравицы. Однако Ярослав Петрович не рассчитал: Гордеев заговорил о деле сразу же после первой рюмки. Дело оказалось вообще-то пустяковым. Столп города затеял построить большую оранжерею, где были бы собраны представители флоры всего земного шара (Гордеев как-то был на ВДНХ, и тамошняя оранжерея потрясла его, особенно гигантские тропические листья кувшинок, на которых сидели тоже гигантские тропические жабы). Кроме того, оранжерею можно использовать зимой для выращивания овощей. Сборы с туристов плюс доходы от овощей окупят затраты на сооружение оранжереи за два года. Материал местный, строители местные. Оранжерея украсит город, переманит туристов из других городов, где они осматривают лишь одни древние камни. А древних камней везде полно. Древним камнем кинь – в древний камень попадешь. Современная теплица, где собраны растения со всего земного шара и даже есть гигантский тропический лист кувшинки, где сидит, постоянно надувая белые щеки, настоящая гигантская тропическая жаба, которая запросто глотает не только пролетающих мимо мух, но и зазевавшуюся мелкую птицу, например воробья, – вот настоящая экзотика.
Рассказ про жабу, которая запросто глотает мелкую птицу, произвел на всех сильное впечатление.
– Надо поддержать, Ярослав Петрович, – сказал зам Головин. – Идея оригинальная. Сделает честь нашему институту. Можно так все это раскрутить, что и премия обломится. – Андрей Осипович понизил голос. – Не говоря уже о том, что овощи можно круглый год заказывать наложенным платежом. А жаба? На новый год можно попросить у них жабу напрокат, посадить под елку и напоить шампанским. Никогда не видел пьяную жабу. Можно Самого пригласить. Не устоит. Захочется жабу заиметь. Мы ей тогда закусить курочкой дадим, чтобы протрезвела, в тряпочку завернем и сунем ему в портфель. Посмотришь, все наши бумаги с ходу подписывать будет!
– Да, – сказал Красин. – С жабой это здорово… Но надо все обмозговать… Может быть, оранжерею сделать трехэтажной, а на верхнем этаже посадить тигра.
– Тигра! – ахнул Вьюнок. – Ну голова! Слышали? Вот какой у нас шеф!
– Я сейчас… На минутку… – Красин встал. Тут же поднялся человек с полотенцем, кувшином и фонариком, но Ярослав Петрович помахал ему рукой. – Не надо… Мне необходимо обдумать насчет тигра…
– Гений! – заревел Игнат. – Пью за то, чтобы ты прожил сто лет на благо всего человечества.
Ярослав Петрович шагнул в кусты. Голоса сразу стали глухими, словно доносились из-под земли.
– Прогрессивный…
– Любую идею на лету, как та жаба воробья.
– Посмотрите, лауреата отхватит.
– Жена вот только стерва… Из грязи, да в князи.
– А как ее узнаешь? Все девушки – ангелы.
– Хорошую жену найти – все равно что в клубке гремучих змей отыскать ужа.
– Не ценить такого великого человека! Я бы дал ей под зад коленкой!
Дальше Красин не слышал. Чего они взялись за его жену? У самих, что ли, лучше?
Он быстро шел по каменистой тропинке, которая петляла возле водопада, поднимаясь все выше и выше. Ярослав Петрович остановился передохнуть. Место, где он только что был, вдруг оказалось далеко внизу. Машины казались спичечными коробками, костер – колеблющимся под ветром пламенем спички, людей же совсем не было видно: так, мельтешили какие-то тени. Запах пищи исчез, изменился и запах водопада: водяная пыль смешалась с испарениями хвойного леса, с жаром, испускаемым раскаленными за день камнями, с теплым воздухом, поднявшимся из глубоких долин, в основном темных, но кое-где усыпанных яркими угольками, словно раздуваемыми дующим ветром. Но самое главное – отступило дыхание ледников, которое всегда странно тревожило Ярослава Петровича. Красину казалось, что он оставался один на один с вечностью. Он – существо из сети тонких нежных жилок и хрупких хрящиков; достаточно ветра или небольшого камня или ливня, и он перестанет существовать. И рядом Ледник – монолитное образование без жилок и хрящиков, без страданий и радости. Они противостоят друг другу. «Я тебя понимаю, а значит, я совершеннее и лучше», – шепчет Красин. Ледник же молчит. Потому что Вечность всегда молчит. Лишь холодное, необыкновенно чистое дыхание исходит от Ледника. Наверно, так дышала Земля, когда еще ничего не было: ни деревьев, ни трав, ни насекомых, ни животных, ни человека с его верными друзьями-механизмами; все, это наслоение изменило дыхание Ледника, и вот только здесь, у его подножия, можно узнать, что за запах исходит из легких Земли. Надо обязательно подняться на Ледник. Гордеев, конечно, это сможет организовать…
Темно. Камни. Ели. Звезды. Ничего лишнего. Он бы почувствовал, если бы здесь таилось что-нибудь лишнее, противоестественное. У Красина был такой дар – чувствовать, если среди однородного появлялось что-то из иного мира. Поэтому он очень удивился и даже испугался, когда из-за заросшего мхом и мелкими березами выступа появился монах. На монахе был длинный балахон с наброшенным на голову капюшоном. В одной руке монах держал какой-то узел, в другой – посох.
«Монастырь здесь, что ли, рядом? Вроде бы никто не говорил», – с недоумением подумал Красин.
Монах остановился поодаль и молчал.
– Эй, старче, ты из монастыря? Разве здесь есть монастырь? – спросил Ярослав Петрович.
– Ешть, голубчик, ешть, – прошепелявил монах и отбросил капюшон. – Здравствуй, странник. Однако тебе довольно быстро удалось удрать.
Он взял ее лицо в ладони. Лицо было холодным и влажным. На черных волосах бусинками переливались капельки росы, в капельках отражались звезды, и они были похожи на шевелящихся светлячков.
– Ты как сказочная принцесса. Долго ждала?
– Я смотрела, как садилось солнце. Это не скучно. А потом приехали вы. Я сразу узнала тебя. По тому, как они вокруг тебя суетились. Честно говоря, я думала, что ты заведешься и забудешь про меня.
– Ты мудра не по годам, но на этот раз ошиблась.
– Тебе просто захотелось романтического приключения, а то бы ты с великим удовольствием пропьянствовал всю ночь.
– Ну, ну, расфантазировалась. Какие планы?
– Во-первых, оденься. – Зоя развернула узел, и Гордеев увидел такой же балахон, какой был на ней. – Это одежда наших пастухов. Путь предстоит неблизкий.
– Ты хочешь сбросить меня со скалы и разом решить все проблемы?
– Мы пойдем к моему деду. Ему сто три года. Он живет один в сакле, разводит пчел и выращивает виноград.
– Что же я потом скажу своим? Поднимется страшный переполох. Гордеев ужасно инициативный. Он вызовет альпинистов, собак, вертолеты.
Зоя сдержанно рассмеялась.
– Ты все-таки считаешь меня дурой. Я все предусмотрела. К ним подойдет мой верный человек и скажет, что ты пошел гулять, заблудился и попал к пастухам в Змеиное ущелье. Это очень труднодоступный район. Конечно, никто из них туда не потащится и уж конечно не станут тревожить сон вертолетчиков и собак. Они примут самое мудрое решение: пьянствовать до утра. А человеку скажут, чтоб он доставил тебя на рассвете живым или мертвым. Но лучше, конечно, живым. Как ты считаешь, я права?
– Мудро, – не мог не согласиться Красин.