— Анжелина. — Вкрадчивый шёпот над виском.
Духи, все время забываю, что Рэн может ходить совершенно бесшумно.
В горле резко пересохло.
— Добрый вечер, господин Мальер.
Неожиданно сильные руки развернули меня вокруг оси.
Мой взгляд упирается в крепкий, волевой подбородок. Сползает на шею, любуется белоснежным воротником-стойкой с синим платком. На ней сверкает капля драгоценного украшения. Сюртук отглажен с иголочки, лунные волосы собраны в хвост.
— Посмотри на меня, — в голосе Рэна слышится низкий рокот.
Ему невозможно сопротивляться, невозможно отказать. Я поднимаю глаза, наши взгляды соприкасаются. Мой и его — цвета солнечного янтаря. Жар в глубине загадочных глаз покалывает ключицы, греет шею теплом.
— Платье очень тебе идёт, — произносит, сминая пальцами мои хрупкие плечи.
Я вздрагиваю: и все понимаю.
— Это вы его подарили. — И сама себе отвечаю, конечно. Кроме него в мою комнату никто не сможет войти.
— Я, — не думает отнекиваться Мальер.
— Почему?
— Поверишь, если скажу, что давно хочу потанцевать с самой загадочной девушкой Академии.
— Только ради танца?
Он склоняется и шепчет на ухо:
— Не только, Анжелина.
А у меня открываются глаза.
Учебники, тот поднос с ужином. Двери комнат зачарованы заклятиями защиты, просто так его не снять, нужен опыт и колоссальный магический потенциал. Я сразу грешила на кого-то из преподавателей, но доктор…
С удивлением смотрю ему в лицо:
— Почему?
Горячий мужской взгляд подчиняет. Хочется смотреть в эти загадочные переливы и тонуть в языках живого пламени.
Рэн изгибает смольную бровь.
— Заботитесь обо мне, — объясняю. — Чего вы хотите?
— Для начала, чтобы ты со мной потанцевала, — мужская рука обвивает меня за талию, вторая крепко сжимает дрожащую кисть.
— Но, — голос совсем осип. Я верчусь по сторонам.
Нас изучали любопытные взгляды, в основном девиц-старшекурсниц. Я искала не их, а одну опасную ревнивую фурию.
— Позволишь? — Упорства господину доктору не занимать. Настойчивый и властный. Он уже повлёк на середину танцевальной площадки, когда спохватываюсь и шепчу:
— Вашей подружке это не понравится.
— Подружке?
— Той, что ночует голой у вас в кровати.
Что я говорю?
Даже не заметила, как он склоняется к губам:
— Бывали в моей спальне, мисс?
— Нет, — покраснев, пытаюсь вырваться, но Рэн только крепче прижимает к себе. Смотрит сверху вниз, пленяя бесподобными янтарными глазами.
— С мисс Золейман нас связывают исключительно деловые отношения, — от властного рокота по коже бегут мурашки. — То, что ты видела, нелепое недоразумение.
И утягивает в центр залы.
* * *
Мы кружились среди пар, будто сами были влюблённой парой.
Рэн оказался великолепным партнёром. Уверен в себе, горд и властен. Его пальцы обжигали спину сквозь тонкую атласную ткань, и это тепло, проникая в кровь, разжигало в груди пожар. Я стала легкой как солнечный лучик, а все его движения наполнились бесподобным изяществом. Рэн превратился в северный ветер, кружащий вокруг меня.
Я подмечала на мужских губах улыбку и ловила себя на мысли, как мне уютно в его компании. Я бывала на многих балах, танцевала со многими благородными кавалерами, но все они меркли рядом с НИМ. Даже мой Арт, от прикосновений которого когда-то трепетало неискушенное девичье тело.
Едва музыка затихла, вблизи раздалось:
— Симпатичная кукла.
— Да, я тоже приметил. Девица гордая, забудь, — а это сказал Винсан. Гад всё еще ходит за мной по пятам?
Я оббежала зал глазами. Ни герцога, ни его нового дружка не увидела. Но они точно блуждали в шумной толпе, наблюдая за мной украдкой, и от этого делалось не по себе.
— Миледи — Рэн поцеловал мне руку, привлекая к себе. — Благодарю за танец.
— И вам, спасибо, — ответила рассеянно.
Он подхватил два искристых бокала вина со стола с напитками и один протянул мне.
— Попробуйте.
Я неохотно сделала глоток. Язык оплели терпкость винограда и южных специй.
— Нравится?
— Освежает, — ответила вежливо.
— Знаете, Анжелина, — меня погладил хитрый взгляд. И голос такой лукавый, явно не к добру, — к этому наряду кое-чего не хватает.
Я бегло себя осмотрела:
— Чего?
Миг, и мне на палец надевают кольцо из белого металла с красным камешком.
— Этого.
Я застыла в нерешительности.
Металл был горячим и пульсировал. Камень то разгорался оттенками осеннего заката, то угасал. Палец отяжелел, и я почувствовала, как под кожу просачивается неведомая пугающая магия. По венам взметнулась горячая волна, опутывая сердце призрачными нитями.
Всплеснула рукой и с удивлением обнаружила, что я и Рэн стоим в круге свечей, а над головой подвешен кустик с розовыми цветами. В первый миг приняла его за омелу, однако растение было иным. С нежных розовых лепестков сыпались искры, воздух наполнял пьянящий цветочный аромат.
Вдруг свечи взвились и все, кто был рядом, утонули в туманном мареве.
Мы остались в богато украшенном зале одни. Вернее — это был уже совсем другой зал, как если бы нас перенесло в чужой магический мир. По мебели играют отсветы свечей, на стенах хрусталем нанесены какие-то символы. В окна льётся свет большой серой луны, и в этом мареве «хрусталь» таинственно сверкает.
Вокруг тихо и завораживающе.
Мужская рука скользнула по кисти и крепко обвила моё запястье.
Я с удивлением заметила на пальце Рэна похожее кольцо с красным камнем. Только его — горело живым огнём.
— Что происходит?
Без каких-либо объяснений Рэн притянул меня к себе и… губы пленил страстный поцелуй. Обжёг жаром знойного арруанского ветра, затопил лёгкие и окунул в непередаваемый безумный вихрь.
Потрясенная до боли, замерла.
Ждала чего угодно, а тут!
Он целовал жадно, требовательно. Тело наливалось необъяснимой свинцовой тяжестью, ноги подгибались. Артур не раз срывал с моих губ поцелуи, и мне всегда казалось, вот она страсть и жажда, которые проявляет мужчина — женщине от которой без ума.
То, что делал Мальер ни шло ни в какое сравнение…
Мои руки все еще колотили по стальным плечам, я вырывалась, но околдованная жаркими, умелыми губами теряла желание сопротивляться. Наш поцелуй становился глубже, откровенней. Мужской язык сплетался с моим, оглаживал и ласкал, а сам искуситель неопытной девы решительно прикусывал за нижнюю губу.
И вот я уже сама цепляюсь за бархатистый сюртук, жмусь к нему грудью и глухо стону.
«Принимаешь меня своим мужчиной?», вплетается в разум загадочный вопрос.
Следует испугаться. Ведь проникновение в голову — подвластно только касте Высших демонов.
Но страха нет. В крови играет любопытство, чем всё это закончится.
«Принимаешь, Анжелина?», повторяет настойчиво, почти жестоко. «Клянусь, что буду оберегать тебя и защищать. Всё для тебя сделаю. Только прими…»
«А как же любовь?», мелькает неожиданная мысль.
Сознание околдовано демоническим шармом, но где-то в самой глубине бьётся робкая мысль: это ритуал. Не человеческий, у людей таких не бывает. Однако, это ритуал. Неспроста мне задают такие вопросы.
И вновь я вспоминаю про любовь.
— Хочу, чтоб меня любили, — отвечаю странному голосу. — Любили, по-настоящему. Как отец матушку, как родители — меня…
Губы Рэна отстраняются. Всего на мгновение, а потом вновь припадают с неистовым голодом.
В самом тайном уголке сердца я узнаю его тайну: он любит другую… любит до помутнения рассудка, до хрипов в горле, но был вынужден ее оставить. И вот теперь ему зачем-то понадобилась я.
«Анжелина», настойчивый голос шелестит в голове. «Клянусь, не причинять тебе вреда. Быть нежным и заботливым, сделать тебя счастливой».