Из размышлений вырвал хриплый голос.
— Знаю, о чем ты думаешь.
Мальер приблизился вплотную и обнял меня за плечи, притягивая к себе.
— Поверь, всё, что было сказано, правда — только наполовину.
— Нет… — Я подняла голову. В груди было холодно и липко. — Не надо ничего объяснять. Ваша личная жизнь меня не касается.
Над головой скрипнули зубами. Хотели возразить, но, по-моему, в последний миг передумали.
— Ладно. Как спала?
— Хорошо, — мне все отчаянней хотелось сбежать. — До занятий меньше часа. — Я шевельнулась в жарких объятиях. Во сне воспринимала их как нечто правильное и приятное, сейчас же испытывала неловкость. — Хотела бы одолжить у вас мужскую одежду и пойти.
Демон буравил глазами еще минуту, словно читал обрывки мыслей, которые ему крайне не нравились. Наконец, цепкие пальцы разжались.
— Я верну, — пообещала, когда мужчина достал из шкафа рубаху и брюки из тонкого льна и бросил на кровать.
— Само собой. Переодевайся. Жду в гостиной.
— Ждёте? — Искренне не поняла.
— Чтобы проводить в общежитие. И не спорь, — он властно глянул через плечо. — Не хочу, чтобы с моей иннэ-али опять что-нибудь приключилось.
* * *
Киаррэн проводил до комнаты, затем провёл ладонью над кольцом. Оно окуталось чернильным дымом, истончилось и пропало. Чувствовать, его чувствовала, а видеть — нет.
— Это на время. Пока прячешься под внешностью Эдварда, — пояснил загадочно и ушёл.
Я переоделась, приняла душ и вместе с сокурсниками Ксаной и Альбертом отправилась на учёбу. Класс был уже полон, когда мы пришли. На удивление — после бала явились все, кроме Винсана. Место герцогства пустовало. Из беседы парней, поняла — он остался сегодня в общежитии.
— Вчера так надрался, что с пьяных глаз влетел в колонну и расквасил физиономию, — хохотал Эмиль.
— Поделом, — с умным видом выдал Пит. — Бал устраивают ради танцев, а не ради халявного вина.
— О, — в беседу включился Рауль, — кажется, кто-то обзавёлся вчера подружкой?
— Не ваше дело, — бросил конопатый.
— Наше, наше, — возразили близнецы. — Рассказывай.
Я привычно заняла последнюю парту, после чего в класс выплыло старое умертвие Пульхерия Ори в жутком черном балахоне: согбенная и с дребежащим голосом несмазанной телеги.
— Доброе утро, группа. Начинаем историю магии. Тема: «Выдающиеся маги-защитники Норденвэлла».
Первую лекцию сменила вторая, мы очутились на уроке куратора Велиала. Всю пару нас безжалостно мучали, требуя плести заклинания защиты второго уровня и удерживать в активном состоянии. А потом отослали на занятие Дюрбэ. Уж не знаю почему, но глава Академии был сегодня не в духе.
— Так, студенты, — оборотень начал без приветствия. — Поговорим об энергетических метках, которые ингубусы оставляют на телах выбранных ими в жертву магов.
И сорвал с зеркала-ловушки покрывало.
В гладкой синеве проступили очертания косматого монстра. Мы отпрянули, ведь в следующий миг нас обожгли два горящих огнём раскосых глаза.
— В первую очередь ингубусы, — ректор ткнул в зеркало пальцем, — подбирают подходящий объект среди смертных для подпитки. И после этого через прикосновение наносят на тело «мертвую печать».
— Как она выглядит, магистр?
— Как темный завиток. Она нечувствительна, ее ничем невозможно свести. Пока ингубус питается вашей жизненной силой, на теле будет «висеть» печать. Если он вдруг теряет к магу интерес и перестаёт его поглощать, печать пропадёт. Но обычно падшие высасывают жертву досуха. И делают это очень быстро. От нанесения печати до смерти может пройти всего несколько часов.
Мне вспомнился убитый маг на путях. Иссушенная мумия; скелет, обтянутый кожей. Видать, падший страшно оголодал среди таёжных лесов. Интересно, что заставило его забраться так далеко? Обычно охочие до магии твари кочуют вдоль южных рубежей и почти никогда не забредают на Север.
— Распознать метку ингубуса поможет солевой кристалл, — продолжал ректор. — Достаточно приложить кристалл к подозрительному месту на теле и, печать, если имеется, проступит. Можно опустить его в ванну, можно в озеро и затем искупаться. Приемов распознавания нехорошей печати великое множество.
На ладони Дюрбэ возник прозрачный как стекло магический артефакт. По форме он напоминал хрустальный кулон средних размеров, оправленный железным ободом. Как-то в детстве, играя на заднем дворе усадьбы Алленсворт, я заметила далеко внизу — в зеленой долине двух мужчин. Ухоженные, высокие, в дорогом одеянии — все говорило о их высоком происхождении. Вот только почему-то они шли пешими. А потом на груди у обоих я рассмотрела хрусталики на толстой цепочке, сверкающие белыми искрами.
Защитники, щелкнуло в мозгу.
А эти необычные и красивые украшения — легендарные солевые кристаллы. Городские байки Хэтума гласят, что солевые кристаллы активируются только в руках магов-защитников. Всем остальным они показывают неверный результат.
— Любой рабочий кристалл перед использованием надо инициировать. То есть осуществить привязку к его владельцу-защитнику, — объяснял Дюрбэ. — Если привязка состоялась, ни продать, ни отказаться от кристалла вы уже не сможете.
— А передать по наследству? — Раздался вопрос с соседнего ряда.
— По наследству? — Дюрбэ криво усмехнулся. — Это возможно. Но только после вашей кончины.
Мы дружно взяли карандаш и записали.
Дальше ректор перечислял виды «печатей», то, как можно понять — свежая она или застарелая. Рассказал, как разорвать «связь» между жертвой и ингубусом. Для этого всего-то необходимо приложить к демонической печати чистое серебро.
— Есть еще один вид печати, — зловеще молвил мужчина.
Без понятия, как остальные, а я всё не могла отвести глаз от жуткого зеркала и зябко ежилась. В синеватой белизне скалился и скрёб поверхность когтями пленный ингубус. Словно предупреждал, что однажды обязательно вырвется и тогда нам всем несдобровать.
— Речь о печати, которая возникает, когда падший завладевает человеческим телом.
— То есть, когда переносит сознание в человека, магистр?
— Верно. Физическое тело падшего погибает и ингубус начинает жить в теле человека. Как мы помним, личность человека с этой минуты стирается. Он умирает.
— Ходячий мертвец, — шепнул Эмиль. — Жуть.
— С этими ходячими мертвецами, студент, вам и предстоит бороться после получения диплома. — Жестко гаркнул ректор. — Слушайте внимательно.
Эмиль насупился.
— Я слушаю.
— Так вот, когда ингубус переселяется в тело человека, у последнего на запястье расползается темное бесформенное пятно. Оно горячее и смердит. Не сильно, но если принюхаться, можно учуять трупное разложение.
— Супер, — фыркнула Ксана. — Нам всю жизнь придётся нюхать чьи-то запястья.
Группа сдавленно захихикала.
Честно, было смешно. И грустно тоже. Если выберем профессию — защитников, никуда не денемся от этой части ритуала изгнания.
Вдруг дверь распахнулась, внутрь вбежала перепуганная Золейман.
— Ректор Дюрбэ, там…
— Что такое? — Он сразу насторожился.
— Вам лучше увидеть.
— Всем сидеть на местах, — гаркнул мужчина и выскочил вслед за женщиной.
Мы, естественно, не послушали и кинулись следом.
Сегодня было особенно мрачно.
В трубах и на чердаках визжал промозглый ветер. Коридоры пленяли зловещие тени, в переходах дрожал синий мрак. Мы повернули за ректором и очутились на первом этаже около учебного склада. Тяжелая дубовая дверь оказалась распахнута, оттуда несло сыростью и темнотой, а рядом…. лежала неподвижная преподавательница в черном балахоне.
Я чуть не пискнула, когда узнала «умертвие» Ори. Женщина раскинула руки и не двигалась. Полуслепые стеклянные глаза смотрели в никуда. Лицо — бледная неживая маска со вздутыми синими жилами. Из строгой прически торчали седые пучки.
— Она же только что вела занятие, — ошеломленно сказала Ксана.