— Какая к Низшему жена? — Дилайн опомнился. — Вот эта нищая лживая девка?
Муж до мурашек медленно повернул голову и смерил дознавателя ледяными глазами.
— Во-первых, я требую, чтобы вы перестали оскорблять мою жену, в противном случае я за себя не ручаюсь. Во-вторых, кто позволил вам врываться в спальню без моего разрешения? И, в-третьих, вы прямо сейчас принесете леди Мальер извинения, иначе…
— Что, милорд? — В глазах Дилайн бесилась злость. — Покалечите имперского законника при исполнении?
— Не покалечу. — Рэн довел меня к обтянутому бархатом пуфику, посадил и выпрямился. — Убью.
— Из-за вот этой? — Едкая усмешка и кивок в меня. — Бросьте, милорд. Она не стоит ваших сил…
Я только и успела, что пискнуть.
По спальне метнулась тень. Раздался сдавленный хрип и удар. Со стен посыпались гобелены, по глазам полоснула вспышка света. Я обхватила себя руками, запоздало вспоминая, что у пеньюара неприлично глубокий вырез, а прямо передо мной муж сокрушал Дилайна ударами. Схватив за грудки, прижал к стене и жестоко лупил по морде.
Я сидела — ни мертва, ни жива.
Еще ни один мужчина не заступался за мою оскорбленную честь, а Рэн… Рэн делал это уже дважды, или больше. Духи, он взаправду его убьёт. Голова Дилайна дергалась бумажным папье-маше на ветру, на драпировки летела кровь.
Следовало вмешаться, но язык отнялся.
Между мужчинами ощущалась давняя неприязнь. Их ненависть была такой яркой, опаляющей, что казалось, ее можно потрогать, нырнуть с головой и сгореть как мотылек в открытом пламени.
Наконец Рэн отступил, всплескивая руками и морщась. Костяшки сбиты до крови, дыхание частое и злое, лицо — белая холодная маска с янтарными глазами. Дилайн тем временем закашлялся и сполз на пол, сплевывая кровавую слюну. Весь синий, со вздутыми жилами, но глаза… глаза все так же горят надменным раздражением. Вдруг его взгляд зацепился за мое церемониальное кольцо с красным камешком, потом выхватил украшение на руке Мальера.
— Это правда, — пробормотал, снова сплевывая кровь и утирая рот рукавом. — Вы женаты?
— По законам Арруанского королевства, — хрипло бросил муж. — А как только Анжелине исполнится восемнадцать — оформим брак согласно Уставу Норденвэлла.
— Пять дней, — Злобный взор Дилайна стеганул меня хлыстом. — Ваше восемнадцатилетие через пять дней, дорогая подопечная. — И рассмеялся. — Официально вы все еще — моя.
— Формально, — возразил Рэн.
— Это как посмотреть, милорд.
Я сжалась в комок.
На меня столько всего навалилось, что я совсем забыла о дне рождения. Матушка родила младшую дочь в середине месяце Снегов [декабрь] в спальне семейного гнезда Алленсворт. В тот год зима была особенно сурова, выли ветры и снег валил по десять дней подряд, превращая имперские тракты в непроходимые снежные поляны. И вот на календаре снова зима. Еще недавно я дождаться не могла этой даты, ведь мечтала отправиться под венец с любимым Артуром, а теперь все внутри переворачивается от боли.
Я во власти непредсказуемых мужчин.
С одной стороны когти точит Дилайн, с другой я очень нужна Мальеру. Можно, конечно, отказать обоим, но тогда опекун отправит меня на казнь. Моя судьба незавидна.
— Это ненадолго, — в роскошную спальню вернул гневный рокот Рэна.
Пока думала — искусала губы в кровь. На языке солоно с металлическим привкусом, на глаза наворачиваются слёзы.
— Через пять дней эта бумага, — Киаррэн мотнул на парящий нотариальный лист, — утратит силу.
Дилайн бросил дикий взор на Рэна, потом впился глазами в меня. Жалкий, избитый, но с торжествующей ухмылкой.
— Я буду требовать доказательств консуммации брака. Слышите? Как опекун имею право. Будь моя воля, вообще бы присутствовал в спальне в первую брачную ночь, дабы убедиться, что вы лишите ее…
— Пошел вон, — от горлового рычания Рэна вздрогнули стены.
Дилайн вытер лицо.
— Не понял?
— Убирайся, — Мальер вздернул врага на ноги, вталкивая в смежную комнату. — Еще раз явишься, уничтожу.
Хлопок двери отозвался в висках ноющей тяжестью.
Вздрогнув, зажмурилась, а когда снова подняла голову, на меня смотрел муж. Должно быть, я всхлипнула. И вдруг так противно стало от самой себя. Винсан правильно обозвал меня тряпкой. Сначала я добровольно передала себя в руки одному хищнику, теперь оказалась в плену другого. Даже этот побег… Чего я добилась?
Мечтала о свободе, но вместо этого усугубила своё и без того шаткое существование. Неудачница, вот кто я. Уж лучше б и, правда, погибла в зеркальной ловушке.
Мальер очутился рядом, опускаясь на колени. Обхватил за голову.
Я вздрогнула. И уставилась на его сбитые до крови костяшки.
— Вам больно? — Пробормотала.
— Тебе больно, — поправил Рэн.
Удивленно посмотрела. Меня все еще потряхивало.
— Ты моя, жена. Хватить «выкать».
Хотела сказать, что не могу себя пересилить, и в этот момент рот запечатали мужские губы. Поцелуй был настойчивым. Нечета тому, каким он одарил на глазах Дилайна.
Мужской напор ослепил.
С меня будто сорвали одежду и опрокинули на мягкий шелк. Жаркие руки на пояснице гладят спину, а губы… губы творят волшебство. Не знаю, что на меня нашло — я поддалась этой страсти, раскрылась мужчине. Сама обняла Мальера за шею, даваясь тихими стонами. А потом вспомнила язвительную усмешку «буду требовать доказательств консуммации брака» и… содрогнулась.
— Тихо, — муж всё понял. Теплый шепот пощекотал висок, — все будет хорошо.
— Не будет, — простонала.
— Я не отдам тебя ему.
— Оставишь себе?
Усмехнулся:
— А чем я плох?
— Ни чем. Наверное, — шептала, тыкаясь ему в грудь, пока он гладил мне спину. — Но ты не любишь меня, а я…
Не люблю тебя.
Нет, я искренне признательна господину Мальеру. Не будь у меня на пальце кольца, Дилайн наверняка бы выволок из спальни за волосы и уже тащил полуголую и больную на поезд. Рэн действительно меня спас, когда связал с собой брачными узами. Но это не конец. Впереди еще один ритуал. По Уставу Империи, а потом брачная ночь.
Я глухо всхлипнула.
— Перестань, — он крепче прижал к груди. — Хочу, чтобы ты верила своему супругу.
— Как прикажешь.
Рэн зарычал.
— Я хоть раз тебе приказывал?
— Ну, — почему-то стало смешно. — Когда осматривал мне ребра. И еще на балу.
— Только потому, что моя иннэ-али очень упряма.
— Семейная традиция дель Сатро — быть упрямыми.
— Теперь я твоя — семья, — молвил загадочно. — И я клянусь, что не дам тебя в обиду.
Дальше подхватил на руки и вернул в постель.
— Еще минимум четыре дня вам прописан постельный режим, леди Мальер. Никаких хождений по комнате.
Муж убедился, что я на самом деле буду лежать, сказал, что скоро принесут ужин, наказал выпить настойку и ушел. Где-то в лазарете стонал Винсан. Со всем этим кошмаром с опекуном, я совсем забыла спросить о самочувствии сокурсника.
Сердце сполоснул пугающий шепот низших духов.
«Лучше думай о себе».
Потерянная, одинокая, с опасной магией в крови — все они хотят тобой обладать и чтобы выжить — ты должна стать еще сильней, еще независимей, а для этого, Анжелина, в первую брачную ночь придется отдаться Мальеру. Иначе Дилайн победит.
* * *
Три последующих дня я провела в постели под неусыпным контролем мужа и доктора в одном лице. Рэн следил, чтобы ела куриный бульон, пила исцеляющие зелья и лично менял повязки на растерзанных когтями ингубуса руках и прокушенной ключице дважды в сутки.
После ухода Дилайна навалилась удушающая слабость.
Муж сказал: встречу с опекуном я пережила на чистой силе воли. Сама поражаюсь, откуда взялись силы вскочить в тот вечер на ноги и резко отвечать мужчине на откровенные издёвки. Ведь едва дверь за мерзавцем затворилась, я распласталась на кровати и больше не шевелилась.
Тело болело так, будто его пропустили сквозь мельничные жернова. В груди страшная пустота. Казалось, вместе с магией кто-то вырвал мое израненное сердце и растоптал стальным сапогом. Голову пилила тупая боль.