Прежде при каждой нашей встрече сердце трепетало, а внутри все сладко сжималось. Я ждала, что снова переживу приятный всплеск, задохнусь от эмоций, окунусь в смущение и печаль, ведь Артур рядом и так внимательно смотрит в упор, и поняла — ничего не происходит. Сердце бьётся ровно и уверенно, первый испуг отпустил, и теперь передо мной просто два мало знакомых человека.
Наконец, Артур поинтересовался:
— Как поживаете, миссис Мальер?
Из вежливости? Или ему действительно интересно?
— Анжелина учится в Академии, — рука Рэна демонстративно обвила мою талию и властно прижала к себе. От мужского тепла по спине побежали мурашки.
— В Академии? — Ошеломленно уточнила Фиона.
— На факультете защитников, — ответила с гордым видом. Не трезвонить же, что несколько дней назад была отчислена с громким скандалом.
— Ты учишься? — Новость так удивила Артура, что он снова перешел на «ты».
— Учусь.
— О, духи. Как? — Воскликнула Гаспар. — Я обустраиваю семейное гнездышко и то каждый день пью успокоительное. А ты… в Академии.
— Меня поддерживает муж, — призналась с улыбкой. Лучшая месть этим двоим — демонстрация личного счастья.
— Работаете в той же Академии? — Артур нахмурился. А, может, это проявление ревности. Мужские глаза буквально меня пожирали, лучась яркими всполохами.
— Работаю, — кивнул Мальер. — Там мы и познакомились с Анжелиной.
— О… — Фиона прижала руки к губам, — как романтично. Не то, что у нас, — и толкнула Артура в бок. — Целый день пропадаешь в своем Министерстве обороны. Видимся два раза в месяц.
Я чуть не прыснула от смеха. Знакомая ситуация. Увы, Фиона, Артура не переделать. А потом поняла, что бывший возлюбленный сверлит нас глазами и… где-то в самой глубине — вяло, сонным весенним ростком, просыпается забытая симпатия. Я не хочу, стремлюсь задавить накатывающий пожар, и не могу. Я, правда, очень любила Артура, грезила им, жила… так просто такие чувства не забываются.
Неожиданно Фиона взвизгнула:
— Какие потрясающие изумруды! Посмотри, дорогой.
— Да… безумно, — Артур оставался задумчив и зол.
Небось, ожидал столкнуться с несчастной, побитой жизнью нищенкой без будущего, и вдруг я — нарядно одетая и с молодым красивым мужем под ручку разгуливаю по ювелирному салону.
— Любимый не скупится меня баловать. — Ответила с улыбкой. Пусть верят, я вышла замуж по любви.
Краснея от зависти, Фиона обожгла спутника взглядом.
— Хочу такие же. С бриллиантами.
— Милая, у тебя гора драгоценностей, — запоздало напомнил Арт.
— Та жалкая горстка? За кого ты меня принимаешь? Немедленно дари невесте серьги или обижусь. — И топнула, вздергивая подбородок.
В дни беззаботной юности мы часами могли делиться с Фионой секретами, прячась от наставниц на чердаке или возле уютного пруда во внутреннем дворике. От той восторженной, полной мечтаний подруги осталось уродливое подобие. Достаток и вседозволенность медленно разрушают человека, делая глухим и слепым к чужому горю. Сначала все желания девушки исполняли родители, теперь — жених и она не заметила, как переродилась в чудовище.
Я тихонько поежилась и поняла, что Рэн повлёк нас на выход.
— Были рады знакомству.
— Уже уходите?
— Мы еще не завтракали. А потом у Анжелины примерка свадебного платья.
— Какое совпадение, мы тоже не завтракали, — штель Ферр выразительно посмотрел на Фиону, — будет здорово составить чете Мальер компанию, находишь, милая?
Девица с каменным лицом, не меняя обиженной позы, глядела на витрины с искристыми драгоценностями. Тяжелый взгляд; резкие, хоть и молодые черты лица. Делает вид, что не слышит?
Рэн сузил янтарные глаза, которые сегодня переливались едва заметно.
— В другой раз.
И утянул на залитое утренними лучами заснеженное крыльцо.
— Обязательно было с ними любезничать? — Спросила сквозь зубы, едва морозный ветер погладил щеки кусачим прикосновением, а под ногами скрипнул снег. Светская беседа с «прошлым» искромсала сердце ножом.
Киаррэн очертил овал моего лица большим пальцем.
— Хотел узнать соперника поближе.
— Когда это Артур стал тебе соперником?
— Когда моя жена во всеуслышание призналась, что все еще в него влюблена.
Я тихо застонала.
Опять вспоминает ту треклятую осеннюю ночь. Дилайна с идиотской отмычкой, нашу ссору и мой яростный рык «не люблю».
— Думала, если так скажу, оставишь меня в покое.
— Не оставлю, Анжелина, — Рэн хитро улыбнулся и, подхватив мою руку, поднёс к губам. Под тонкой кожей перчатки просматривались очертания арруанского обручального колечка. — Ты моя.
Категорично и смело.
Жаль, что всё это только на показ.
* * *
Через четверть часа мы устроились за столиком одного модного столичного ресторанчика. Муж расправлялся с мясом, приправленным острыми специями, я же намазывала булочку маслом и грустно усмехалась.
Ни Артур, ни Фиона не вспомнили про мой день рождения.
Рэн, можно сказать, посторонний человек — вспомнил, а те кого я считала семьей — забыли. Первый пожирал ревнивым взглядом и исходил темной яростью из-за моего безразличия. Вторая меряла завистливыми глазищами, гадая, где я — сирота-бесприданница отхватила такого мужика.
После ресторана мы отправились в салон Консуэнны.
Нас встретили, как дорогих гостей. Мужа устроили на диване и подали кофе с десертом, а меня пригласили пройти в примерочную комнату, где следовало раздеться до кружевного белья и облачиться в нечто воздушное, белоснежное, с кружевом и драгоценной вышивкой, сверкающей белым огнём.
Втискиваясь в узкий лиф, я гадала, когда муж успел снять с меня мерки. Должно быть, когда спала после прописанных им сонных настоек. Заказал свадебное платье и ничего не сказал. Хотя, еще пару дней назад я была в полусознательном состоянии и вряд ли бы оценила благородный порыв. Миссис Консуэнна лично крутилась рядом, расправляла пышные юбки, подкалывала булавками лишнюю ткань и бормотала: в каких частях надо подрезать, а в каких утянуть.
— Наряд будет готов завтра перед полуднем, — сообщила Киаррэну дородная великовозрастная дама, одетая в черное бархатное платье, когда вернулась в зал для гостей.
— Чудесно.
Муж дождался, пока я отдерну шторку примерочной, взял за руку и повел на Рождественскую ярмарку.
— Восемнадцатилетие только один раз в жизни, — загадочно сказал по дороге. — Хочу, чтобы моя жена его запомнила.
Зимнее солнце стояло в зените, разливаясь по улицам Хэтума желтыми пятнами. Всюду бурлил народ. От подмерзших луж на тротуарах исходили колечки пара. Мы провели на ярмарке до самого вечера. И пусть она еще толком не начала работу, от обилия товаров и развлечений уже разбегались глаза. Мы ели домашние пирожки с хрустящей корочкой, грелись горячим жасминовым чаем и наблюдали за представлениями заморских фокусников и факиров. Были тут и шатры гадалок, и лавки артефактников и много кого еще.
Я будто вернулась на пять лет назад, в дни беззаботного детства.
Только теперь вместо строгой мамы и улыбчивого отца между торговых рядов меня сопровождал представительный молодой мужчина. Я жалась к боку Рэна, держала его за руку, вдыхала вязи разнообразных ароматов и улыбалась. Это лучший день рождения, какой у меня был. И тут же себя одергивала: был бы лучшим, проведи я его вместе с истинно любимым человеком. А Рэн не любит. Защищает, помогает, но не любит. Да и я пока, кроме благодарности и трепета ничего к нему не испытываю.
Я неслышно вздыхала и раз за разом очерчивала глазами красивый мужской профиль и белые волосы. Смогу ли я однажды полюбить своего мужа? Полюбить так, чтобы до разрыва в сердце, до боли в груди, до жара в сознании?
И пожимала плечами: может, когда-нибудь…
А потом этот день закончился.
С востока наползли пушистые облака, над шатрами взвыла метель и один за другим они стали закрываться. Муж достал портальный артефакт, активировал грани и, крепко обняв за талию, увлек в вертикальный «колодец» света.