— Возьми, — с невероятной щедростью сказал парень, — положи в карман, а то увидят.
Сергей схватил револьвер, сунул в карман и сладко почувствовал его теплую железную тяжесть. Он исступленно погладил пальцами коротенький ствол, пузатый барабан, гнутую ласковую рукоятку и сделал несколько шагов «на пробу».
— Ничего не видно, — сказал парень.
— Туже ремень затяни, — посоветовал Кудюков.
В такт шагам револьвер шлепал Сергея по ноге, и с каждым шагом тяжесть его становилась будто все весомее и весомее — тяжесть восхитительной тайны, тяжесть значимости, которую револьвер придавал Сергею.
О том, что рядом с будничным, рабочим миром школьных уроков, скучных домашних обедов, прогулок — вначале «только до подворотни», потом «только до первого угла» — существует, приглушенно дышит, подсматривает в замочную скважину, перекидывается шифрованными словами полный захватывающего интереса и остроты мир.
Тайны, куда пускают лишь настоящих, правильных пацанов, — об этом Сергей знал давно. Он ревниво следил на переменах за уединяющимися ребятами, старался незаметно пройти мимо них, чтобы будто ненароком услышать обрывки приобщающего к тайне шепота, совершал поступки, которые заставили бы мир Приключения обратить на него внимание: прыгал с высоченных школьных порогов, взбирался по запретной пожарной лестнице. Но все было напрасно. Сергей был заклеймен. Он был ласточка, звездочка, и настоящие, правильные пацаны, должно быть, очень хорошо чувствовали это и не принимали его к себе. И вот наконец-то Тайна сама прикоснулась к нему: у Сергея в кармане оружие, которое теперь свяжет его с теми, настоящими…
— Ну, хватит, — сказал парень, — давай сюда.
— Подожди, — взмолился Сергей, — еще минутку!
— Время — деньги, — сказал парень, — знаешь, как говорят американцы…
— Ну, минутку, — молил Сергей.
Но лицо парня вдруг стало таким, каким Сергей все время инстинктивно опасался его увидеть — не то чтобы жестоким, но абсолютно равнодушным.
— Вот и пацан хочет подержать, — сказал парень, — правда, пацан?
— Гриня не хочет, — сказал Сергей. — Ты же не хочешь, Гриня?
И Гриня Годин, которого на месте удерживал только панический страх, кивнул. Он был рад, что не нужно произносить ни слова.
— А чего ж ты здесь околачиваешься? — грозно и ласково спросил парень. — Ты сексот? Фискал? Знаешь, что я сделаю с тобой? Ноги оторву и собакам выброшу. Понял? Пошел вон!
Гриня побежал, а парень внимательно посмотрел ему вслед.
— Запомнишь его? — не считаясь с тем, что разоблачает себя перед Сергеем, спросил он Кудюкова.
— Запомню, — сказал Гришка. — И этого запомню.
Но Сергею уже было все равно, знал ли его Гришка до этого или не знал, говорил ли он парню, что он, Сергей, правильный пацан, или не говорил, Сергей боялся, что сейчас у него отнимут револьвер и узкая дверка в замечательный мир Приключения захлопнется перед его носом. Но дверку явно не торопились прихлопнуть. Мягкий рот темной личности опять собрался в морщины приветливой светской улыбки.
— Значит, хочешь купить?
— Как? — растерялся Сергей.
— За деньги, конечно.
— Но у меня только сорок копеек… — пролепетал Сергей.
— Родители на завтрак дают?
— Дают.
— Много? — Сергея словно обыскивали.
— По сорок копеек.
— Через три дня отдашь рубль. Остальные одиннадцать — по частям. Понял? Револьвер я тебе продаю за двенадцать рублей.
— За двенадцать?!
В непостижимой величине этой суммы таились ужасные, опасные и стыдные возможности — Сергей это почувствовал обжигающе ясно. Но только мгновение для него это было ясно. Тотчас же все заслонило страстное желание остаться наедине с тяжестью, которая оттягивала ему брюки, запустить пальцы в карман и гладить, и трогать, и давить коротенький ствол, пузатый барабан и ласково выгнутую теплую рукоятку.
— А сейчас давай сюда сорок копеек, которые у тебя есть.
Сергей вытащил деньги.
— Значит, — робко сказал он, — я тебе теперь должен одиннадцать рублей шестьдесят копеек?
— Двенадцать рублей ты мне должен. Двенадцать! — Парень даже развел от удивления руками. — Сорок копеек — это задаток. Какой же ты купец, если не знаешь, что надо давать задаток? Тебя мать дома как зовет? «Мой козлик», «моя птичка»?
Сергей смутился.
— Да нет, — стыдливо махнул он рукой. — Ласточка, звездочка… Женщина же она…
— Ласточка?! — восторженно заикнулась и радостно заржала темная личность. — Звездочка?! — Парень указывал на Сергея серым бородавчатым пальцем и радостно ржал: — Ласточка! Звездочка! Видал, Кудюк, ласточку? — Гришка, враждебно рассматривавший Сергея, презрительно плюнул. — Вот она!