Тетя Плам взяла Магги в хостел, чтобы помочь делать подарки. Дети превращали тряпки для мытья посуды в хорошеньких куколок, шили трусики с оборками из тряпок для вытирания пыли и продавали свои подарки на благотворительном базаре в помощь фронту. Скоро настанет время для рождественских бумажных цепей и елочных украшений.
В Бруклине жизнь тоже шла неплохо, на свой лад, конечно. Но с тех пор как Глория и Сид перебрались к Батти, Мадди по ночам чувствовала себя одинокой, тем более, что сквозняки завывали по всему дому, как банши [15]. Тетя Плам и бабушка вечно присутствовали на встречах комитета, на заседаниях благотворительного фонда и общества женщин-волонтеров, посещали собрания женского института и церковного совета, поэтому Мадди сидела со стариками, слушавшими радио и клевавшими носами после ужина. Дядя Алджи позволял ей слушать программу «ВВС– LIGHT», которая передавала легкую музыку, напоминавшую ей о маме.
В письмах мамы было много упоминаний об интересных местах, которые Мадди послушно выискивала в атласе с помощью дядя Алджи. Родители пели на концертах в пустыне, под луной и звездами.
«Мы так ждем Рождества, чтобы снова стать настоящей семьей. Нам не следовало оставлять тебя в Англии, но мы посчитали, что так будет лучше. А тебе пришлось страдать, потому что мы выполняли свой долг. Но будь сильной и храброй. Уже недолго, дорогая».
Здесь война была какая-то странная. Ничего не происходило. За Сауэртуайтом расквартировали артиллерийскую батарею, а волонтеры общества гражданской обороны ходили строем даже к церкви. Город был переполнен детьми со всей страны, но с неба не валились бомбы, и не было видно больших, плюющихся дымом заводов. Какое облегчение – каждое утро просыпаться под блеяние овец, а не грохот взрывов, но Мадди по-прежнему было грустно. В мечтах она возвращалась в Чадли, гонялась за Берти, пела под аккомпанемент пианино дяди Джорджа, играла с жестянкой, наполненной пуговицами, резала спирали из бутылочных пробок, которые бабушка Миллс связывала в коврики. Если бы только они встретили Рождество здесь, с ней…
Самым большим сюрпризом оказалась красота Йоркшира, любимого места героини «Джейн Эйр» [16], такого прекрасного и дикого, с холмами и каменными оградами, тянувшимися во всех направлениях, с зеленой травой и сотнями овец, коров и свиней в импровизированных укрытиях, с курятниками и прудами с утками, с лошадьми на пашнях у реки, с огородами, наполненными самыми разнообразными овощами, и садами с плодоносящими яблонями.
Они все копали грядки за «Олд Вик», а мистер Батти помогал старшим детям сажать овощи. Никто раньше не мог отличить вилку от лопаты. Не то что теперь. Энид и Пегги жаловались на волдыри на руках. Все было таким мирным и безопасным, словно Мадди оказалась на другой планете. Но какой ценой? Почему все они не могли приехать сюда до войны, наслаждаться этими дивными пейзажами?
Любимый уголок Мадди был на высоком буке, посаженном на заднем дворе «Олд Вик», на границе сада и поля. Веревочная лестница вела к маленькому деревянному домику на ветвях. Дерево было очень старым.
Отсюда, из укрытия, они могли следить за немецкими самолетами и прятаться, если враг вторгнется в страну. Для того чтобы взобраться наверх, требовался пароль, который менялся каждую неделю.
Тетя Плам говорила, что дерево было посажено очень давно, после какой-то великой победы, и на него собирали деньги по всей округе. Никто не помнил, какая именно битва тут происходила, но ему, должно быть, несколько сотен лет. Он был посажен в память о тех мужчинах Сауэртуайта, которые участвовали в бою. Точно так же, как аллея из тополей, которую велела посадить бабушка у Бруклин-Холла. Мадди всегда считала черные тополя печальными деревьями и называла ее Аллеей Слез.
Одно из деревьев было посажено в честь ее дяди Джулиана: неудивительно, что бабушка ненавидела все, связанное с войной. Она, конечно, делала все, что могла, но ее губы были всегда сжаты в тонкую линию, и вокруг ее глаз никогда не разбегались смешливые лучики, как у тети Плам.
Мадди лежала на ветке и мечтала. Руки свисают вниз, скрытые занавесом шумящих листьев. Бук напоминал ей о яблоне, росшей рядом с «Фезерс», но это, в свою очередь, заставляло думать о Берти, бабушке и кошмарном налете, который до сих пор преследовал ее во сне. Она надеялась, что ее маленькая собачка нашла новый дом.
15
Персонаж ирландского фольклора, женщина, которая, согласно поверьям, является возле дома обреченного на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок. (