– Кто "свои"? – прокашлявшись, спросил дежурный.
– Не узнал что-ли? Семён я.
– Богатым будешь. Кто там с тобой?
– Пополнение прислали.
– Правда, что-ли? Никак про нас в штабе кто вспомнил? Ну, заходи тогда, не стесняйся. Только капитана сам буди.
– Я уже не сплю, – негромко сказал один из лежавших, приподнимаясь и перекладывая поудобнее свой ППШ. – Сколько времени, Егор?
– Четыре. Светает уже. Скоро немцы зашевелятся.
Занавеска откинулась. Вошли двое. Один – выставленный на ночь часовой, второй – офицер в каске. На петлицах в свете разгорающегося пламени тускло блеснули эмалью "кубики". Старший лейтенант был ещё совсем новеньким, не запылившийся, не обожженный Сталинградом, как те, что спали здесь.
– Капитан?
– Угадал… – капитан закалялся, сплюнув забившую гортань пыль. – Слушаю тебя.
– Старший лейтенант Ложкин.
– Ну и что?
– Прибыли вас сменить.
Капитан кивнул.
– Зер гуд. Давно пора.
– Только почему капитан? Здесь должен командовать старший лейтенант Кашин.
– Верно. Должен был… Курить есть, старшой?
– Не курю я.
– А пожрать?
– НЗ офицерский.
– Давай сюда. Эй, папуасы, подъем! С котелками на построение.
Лежавшие зашевелились. Капитан трофейным эсэсовских кинжалом мгновенно вскрыл жестянку, запустил туда ложку, отправил в рот немного студенистой жирной массы и пустил банку по кругу.
– Не удивляйся, старшой, – сказал он. – Кормежка была последний раз позавчера. Старшину моего подстрелили, так что у нас тут все поровну. А про лейтенанта я тебе могу сказать, что мертвые не командуют.
– Убит?
– Типа того… Тебе что, не сказали, кого ты меняешь?
– Штрафную роту и заградотряд.
– В общем-то верно… – капитан кивнул и начал шарить по карманам.
Вытащив пачку трофейных сигарет, он вытащил одну, прикурил и продолжил:
– Верно. Штрафную роту, которой уже нет. Было больше трехсот человек, плюс мои бойцы. Остались вот эти десять и еще в соседнем подвале десяток. Ну и наблюдатели, конечно. Караулить приходится. Иногда у немцев бывает ночью настроение поползать. Ты как сам? Воевал?
– Нет.
– Ерунда, разберешься. Мои ребята все покажут. Шинель смени на солдатскую. У фрицев тут снайпер работает. Мы его вроде бы подстрелили, но уверенности нет. Видел там на перекрестке самоходку немецкую горелую?
– Видел.
– Тоже наша работа. Вот он под ней сидел. Семен, тот что вас привел, его заметил и – из пулемета, но попал, или нет – проверять не полезешь. Ладно, пойдем. Поясню обстановку.
Они вышли из подвала, поднялись по полузасыпанной обломками лестнице (складывалось впечатление, что часть из них притащили сюда специально) и вышли на второй этаж того, что когда-то называлось домом. Было уже довольно светло.
– Вот мой НП, – сказал капитан. – Место открытое, но в том-то и дело, что стрелять по нему неоткуда. От мин стена прикрывает, а из стрелкового палить – самому подставиться надо. Смотри. Видишь перекресток? Вот из-за него вся морока. Проспекты широкие, отлично простреливаются, так просто не перебежишь, а даже если перебежал – все равно укрыться негде. Сверху граната летит – и готово. Эти три дома, которые буквой "Г" стоят, сейчас – крепость. Стены толстенные. Мы взорвали все подъезды, кроме одного. На оконных проемах стоят решетки и мы их дополнительно заложили обломками. Взять нас здесь можно только из пушки, а для этого ее надо выкатить на прямую наводку, чего мы не позволим. Самоходка, о которой я говорил, стоит слева, отсюда ее не видно. Учти, что если немцы пустят танки, то только там. По другим улицам не пройти. Но это уже дело бронебойщиков – сверху их отоварить.
– Понял…
– Неделю назад та сторона тоже нашей была, но немцы нас выбили. Не конкретно меня, а того старлея, которого ты ожидал здесь встретить. Его рота побежала, наткнулась на мой заградотряд. Я их остановил, мы контратаковали и выбили фрицев за проспект. Вернее, не выбили, а перебили. Не ушел никто. У меня под командой после атаки осталось под сотню человек, из них половина раненых. С тех пор держимся. Теперь ты держаться будешь.
– А штрафники? – спросил Ложкин.
Капитан покачал головой.
– Штрафников больше нет. Тех, что остались в живых, я включил в свой заградотряд, потому что согласно приказу имею право присоединять солдат из разбитых подразделений. Это я и сделал, под свою ответственность. Никаких исключений насчет штрафников в приказе не предусмотрено. Видел бы ты, как они немцев грызли, когда дорвались… Лопатки, приклады, ножи! Редко, когда выстрел. Ты насчет их командира спрашивал? Отвечаю: я его пристрелил. Он собирался аж к переправе отсюда сдернуть. И вот что я еще тебе скажу…