– Что скажешь, Геныч?
– Пустышка. Голый вассер, как у нас говорили.
– Согласен. Наверх лезть – самоубийство. Была бы зима, еще имело бы смысл. В снегу позицию вырыл, водой все вокруг полил, она схватится на морозе – пушкой не прошибешь. Засыплет тебя снегом, как медведя в берлоге. Лежи себе, постреливай… Здесь так не прокатит. Ближайшее место, откуда нормально стрелять можно, это то, где мы позавчера были. Но оттуда до них больше километра. Помнишь того фрица?
– Еще бы не помнить… Наглые они, спасу нет.
Два дня назад они попытались было начать охоту. Петр выцелил немца, выстрелил и промазал. Через реку, или озеро всегда стрелять бывает непросто. Немец, справлявший нужду в сторону русских позиций, чуть пригнул голову от свистнувшей рядом пули, погрозил кулаком и не спеша убрался в траншею. Пришлось сматываться и вовремя, потому что через пятнадцать минут кусты, в которых они сидели, уже корчевала немецкая артиллерия. Немцы тут давно пристреляли все, что только можно.
Про себя Петр обругал начальника штаба полка, которому не понравилось затишье на этом участке. Сказал: "У вас там немцы пешком ходят, как на курорте. Навести порядок!" Кому наводить? Петьке-ефрейтору со снайперкой. Как? По месту разберешься. Вперед и с песней! Он докурил самокрутку и посмотрел на обрыв, густо усеянный ласточкиными гнездами.
– Слышь, Геныч, у меня тут идея образовалась…
* * *
Не врет сказка, что солдат при нужде и из топора суп сварит. Задумка была очень простой: с высоты, из норок, которые ласточки нарыли на обрыве, деревня должна просматриваться великолепно. Значит нужно подкопаться туда, но только с другой стороны, из под земли. Сказано – сделано. За ночь снайперы и двое разведчиков вынули примерно три куба земли, подкопавшись под обрыв. Грунт в снарядных ящиках подтаскивали к краю и скидывали в речку. Туда же вместе с песчаником отправились и пара гнезд. Потом теми же ящиками укрепили стенки получившейся "пещеры", еще один поставили в качестве упора для винтовки, чтобы можно было стрелять с колена, а его крышкой, покрытой дерном, замаскировали вход. При случае отсюда можно было и днем выбраться, ползком, незаметно для немцев.
Петр аккуратно расширил ножом прорытую ласточками нору, чтобы можно было нормально при целиться. Сектор обстрела получился очень узким, но зато он включал в себя деревенскую улицу, по которой то и дело проходили немцы. Стрелять он пока не стал. Нужно было присмотреться и по возможности выцелить офицера, а таковых пока не наблюдалось. Или в домах сидели, или где-то там у них есть ход сообщения, который из "гнезда" не просматривался.
Он наблюдал, время от времени заглядывая в оптический прицел, ждал, но никого с офицерскими погонами так и не появилось. Зато обратил внимание на то, что немцы все-же опасаются появляться на открытых местах. Видимо уже извещены, что на их участке работает русский снайпер. Зря он тогда поспешил выстрелить. Ошибся, испортил охоту.
Сзади донесся храп. Второй номер времени даром не терял. "Солдат спит – служба идет" – поговорке столько же лет, сколько и армии. Время тянулось. Иногда в амбразуру залетали ласточки, удивленно смотрели на человека и с писком улетали снова. Генка проснулся и сменил его. Петр тоже немного подремал, потом продолжил наблюдение. Солнце уже садилось, когда он наконец сказал:
– Приготовься.
– Офицер? – встрепенулся напарник.
– Лучше. Машина с боеприпасами подошла. Ящики разгружают.
– Снаряды?
– Не знаю. Отсюда не понять, но в кузове бочка стоит.
– Бензин?
– Скорее всего. Что там еще может быть? Ты пристрелочные взял, как я просил?
– Взял.
– Давай парочку.
Пристрелочные патроны мало кто отличит от обычных. Вершинка пули у них красная, как у зажигательных, но маркировка "ПЗ". При попадании даже по фанере они дают яркую, видимую издали вспышку. Те самые "разрывные", которыми в сорок первом так любили пугать нашу пехоту немцы. Взрыв пули похож на выстрел и если обстрелять из пулемета поле, или лес за окопом, то противнику кажется, что по нему ведут огонь сзади. "Окружили! Обошли!!!" – и паника.
Убивает эта пуля тоже надежно, оставляя вместо входного отверстия дыру величиной с кулак, но стрелять ею трудновато, потому что баллистика отличается от баллистики обычной пули. После начала войны их выпуск прекратили, но люди знающие успели сделать для себя запас таких патронов.
– Помнишь, что делать?
– Помню. На, держи.
Петр катнул в пальцах два нагревшихся от долгого лежанья в кармане гимнастерки патрона, а напарник сдвинул немного в сторону крышку люка и прицелился из винтовки в склон холма, с верхушки которого они столь неудачно отстрелялись в прошлый раз.