Раздался треск. Две доски полетели в сторону. Разведчики сняли лыжи и пошли к дому, оставив их у забора. Стряхнув кое-как снег с валенок, Андреич перевесил автомат за спину, машинально сунул руку в карман и наткнулся на лежавшую там гранату. Мысленно выругал себя за то, что не убрал ее утром в сумку, а потом, держа рубчатую "лимонку" в руке, открыл дверь и вошел в теплую комнату.
Сложно было сказать, кто удивился сильнее: он сам, потерявшая дар речи старуха, стоявшая у печи, или шестеро сидевших за столом немцев в черной форме. Их головы повернулись. Старшина встретился глазами с каждым, подумал: "Эсэсовцы… Приплыли…" – шваркнул "лимонку" старухе под ноги и крикнул во всю глотку:
– ГРАНАТА!!!
Старуха заорала. В небольшой комнате после мертвой тишины ее вопль прозвучал, как сирена пикирующего "юнкерса". У немцев сработали рефлексы. Стол полетел на пол и они попрятались за него, спасаясь от взрывной волны. Зазвенели полупустые бутылки и стаканы, летящие на пол. Дверь в смежную комнату распахнулась. За ней обнаружился еще один немец, в кальсонах, но зато с автоматом в руках, из которого он сразу же дал очередь в сторону двери, где успел заметить мелькнувший маскхалат. Молодая девка, сброшенная им на пол, полезла прятаться под кровать и застряла. Наружу торчала ее роскошная задница. Старуха наконец заткнулась. На полу между ее ногами расплывалась небольшая лужица. Стало тихо.
– Was ist Los? – спросил автоматчик.
– Partizanen! – ответили из под стола.
– Verdammt!
Из под кровати доносился тихий скулеж.
* * *
Выстрелы Андреич услышал, но того, как пули пробивают дверь, уже не видел. Развернувшись, он буквально вынес на улицу Петра и побежал за угол, пытаясь перехватить автомат. Не получалось. Ремень зацепился за что-то и не пускал. Оставив безнадежное занятие, он пролез через дыру в заборе, схватил лыжи и опять побежал, в сторону леса. Встав на лыжи, разведчики свернули раз, потом другой, вломились в кусты и упали на землю, тяжело дыша.
– Что это было? – наконец прохрипел Петр.
– Немцы. Шестеро.
– А ты?
– Гранату кинул.
– А они?
– Стрелять начали.
– А почему не взорвалась?
– Я чеку не сдернул.
Петр расхохотался.
– Ну и кто тут Сусанин, твою губернию восемь раз!? – спросил он сквозь смех.
– Да, глупо вышло. Но…
Вдалеке хлопнуло.
– Во! Мою гранату выбросили в белый свет. А это еще что? Танки, что-ли?
Рев заводящегося мотора спутать с чем-то было сложно. Летящий снег пробил луч света от танковой фары. Протарахтела пулеметная очередь, потом вторая. Пулеметчик лупил куда-то в сторону от них, свиста пуль слышно не было.
– Слышь, Андреич! А я понял, где дорога.
– Я тоже. В десяти шагах. Гляди, они сюда едут, пригнись!
Яркое пятно прошло мимо них. Самоходка, лязгая промерзшими траками, проехала совсем рядом, обдала вонью сгоревшего бензина и скрылась в темноте.
– Сейчас… – прошептал старшина. – Погоди… Сейчас…
В темноте блеснула яркая вспышка и до них с Петром долетел приглушеный метелью звук взрыва. Сработала заложенная ими днем мина. Рев мотора стих.
– Побежали, старшина! – сказал Петр. – В темпе. Надо радиста. Тут у них танки, это не шутка, сообщить нужно. Здесь они, по сараям стоят, а может и в землю закопаны. Экипажи не высовываются – вот мы их и прозевали. Прячутся, черти, наших караулят, а рядом дорога от Луцка.
– Да, пойдем. Но как же нам утром повезло ни на кого из них не нарваться?
Они поднялись, перебежали дорогу и направились сквозь снегопад в сторону "своего" леса, где недоумевал слушавший этот ночной концерт Киря.
Рекогносцировка
Патрон, крутнувшись в пальцах, полетел в стоящую на земле каску, где уже лежало несколько таких же.
– Зачем выбрасываешь?
– Гильза мятая.
– Ну и что? Не выстрелит, что-ли?
– Выстрелит. Но когда порох загорится и эту вмятину изнутри выправит, металл ударит изнутри по патроннику и приварится. Патрон заклинит. Придется его выбивать. Под огнем.
– А-а-а!
– Вот тебе и "А!" Смотри.
Очередной патрон был засунут в дуло пулеметного ствола. Пуля вошла свободно и провалилась внутрь, закраина гильзы патрона уперлась в нарезы.
– Видишь?
– Ну и что?
– То, что ствол уже стерся. Пуля в нем гуляет и из-за этого точность падает. Старая у нас машинка, ствол меняли не так давно, но стреляем много, а чистить его тебя не заставишь. Механизм тоже не новый. Металл устал, патронник раздулся. Взорвется патрон – следом может и патронник порвать. Увидишь, что тогда будет. Эх, Киря!.. Учишь тебя, учишь, а толку нет. Для снайпера главное – терпение, а для пулеметчика что? Аккуратность!..