* * *
"Не было печали, так черти накачали" – ну или в данном случае комбат. Прислал вестового, тот разбудил Геннадия и передал приказ: явиться в штаб. На вопрос: "Зачем?" – только пожал плечами.
Снайпер выматерился про себя. Стоит напарнику загреметь на неделю в санбат – и ты в любой дырке затычка. "Сходи понаблюдай… Сходи, разведчиков проводи… Всю ночь ползали по лесу и весь прошлый день тоже, плюс половину этого дня. Не успели вернуться – сейчас еще что-то! Между прочим, зима на дворе, поспать в тепле всего два часа получилось, а время – вечер, темнеет уже.
Вот Петр, первый номер их расчета, себя умеет поставить. С ротным замполитом, было дело, поругался, так чуть в морду не двинул. Сказал: "Не пугай ты меня своим трибуналом! Меня немцы не напугали, а ты тем более не сможешь." Тот побежал к комбату, но и тот его тоже послал подальше, сказав, что если тот единственного в батальоне нормального снайпера тронет, то он, майор, замполита самого на нейтралку с винтовкой пошлет.
Он вздохнул и начал одевать валенки.
В штабе его уже ждали. Майор нетерпеливо махнул рукой на его приветствие и сказал:
– Слушай внимательно. Вот корректировщик из дивизионной артиллерии… – он ткнул пальцем на сидевшего рядом с дверью блиндажа молодого лейтенанта. – Нужно обеспечить ему возможность пристрелять орудия. Найди ему место поближе к фрицам, с хорошим обзором и заодно присмотри, чтобы они его к себе не уволокли. На прошлой неделе случай был: у соседей спеленали наблюдателя – тот и пискнуть не успел. Только письмо нашли на дне окопа и карандашик сломанный. "Здравствуй, мама" – успел написать. Ясен приказ?
– Так точно, тащ майор!
– Тогда выполняй. Лейтенант, вот наш разведчик, следуйте за ним – и отвернулся к печке.
Тот молча кивнул, поднялся и они вместе вышли из блиндажа.
– Как вас звать-то? – спросил Геннадий лейтенанта.
– Толик.
– Ну а я Гена. Солдаты Генычем кличут. Пойдемте, тащ лейтенант.
– Можно на "ты".
– Тогда пошли, Толик. Что в сумке?
– Сухпай выдали, на три дня.
– Совсем хорошо.
В свою землянку он возвращаться не стал. Зачем? "Все мое ношу с собой". Винтовка – вот она, патроны в нагрудных карманах гимнастерки, маскхалат на себе – что еще надо? Лейтенант тоже весь в белом, его ППШ бинтом обмотать и – вперед, на запад. "Корректировщик из дивизии – видимо что-то затевается…" – думал он, меся снег валенками. – "Стоп! А как он собирается связь держать?"
– Толик, а ты чем корректировать собрался? Ни телефона, ни рации.
– Пока надо место подобрать. Линию потом связисты кинут.
– Связисты… Засветят они нас немцам, эти связисты. Лучше нашим разведчикам поручить.
Они прошли по траншее, Геннадий перекинулся парой слов с сидевшим у стереотрубы ефрейтором и сказал:
– Ладно, Толик. Поползать придется. Тут недалеко, три сотни метров примерно. Но сначала – приготовиться нужно. Держи бинт, замотай свой ППШ. Сумку надо под маскхалат убрать. Рукавички есть? Теплые? Сейчас заползем на нашу огневую – до завтрашнего вечера уже не вернемся.
Тот кивнул и начал бинтовать автомат.
* * *
В сгущающихся сумерках они выбрались из траншеи, по обратному скату высоты скатились в ложбинку, скрытую от глаз немцев и по ней поползли, загребая снег, в сторону маленького лесочка, от которого почти ничего не оставила артиллерия и наведывавшиеся туда за топливом солдаты. Сзади пыхтел и сопел лейтенант, которому так ползать явно было непривычно. Наконец, когда они подползли к небольшому холмику, засыпанному снегом, Геннадий повернулся и тихо спросил:
– Что-нибудь замечаешь?
Тот покрутил головой.
– Нет.
– Вот и немцы – нет. Наши солдатики отсюда частенько дрова по ночам таскают, аж канаву в снегу протоптали животами. На той стороне уже привыкли. Редко-редко парочку мин пустят для острастки. Часть ложбинки просматривается, поэтому ползают поздно вечером, в темноте. Как мы сейчас. Смотри…
Он взялся за две ветки, торчащих в разные стороны и потянул. В холмике открылся темный лаз.
– Давай туда. Там окоп, не упади!
Толик исчез внутри и снайпер последовал за ним. Внутри "берлоги" было холодно и абсолютно темно. Чиркнула спичка. Внизу, в глубокой нише, загорелся тусклый огонек свечи.
– Не увидят?
– Нет. Все дырки закрыты. Погоди… Сейчас совсем хорошо станет.
– В смысле?
– В смысле тепла. Где тут она? Ага, вот!
Геннадий выпрямился, держа в руках толстое довольно короткое полено.
– Подержи, Толян…
Лейтенант взял полено в руки и недоуменно смотрел, как тот подносит свечу снизу. Потянуло дымком.