Затормозив на углу у трамвайной остановки, таксист с улыбкой обернулся. Видимо, концовка истории про дядюшку и корнеплоды уже прозвучала, и теперь он хотел получить чаевые.
— Сдачи не надо, — выпустив из рук хрустящую купюру достоинством в пять денов, она поспешно выбралась из машины.
Привычный смог оживлённых улиц заботливо окутал плотной пеленой. Вот уж правда, солнечное масло, на котором работали двигатели, было одновременно самым вредным и полезным достижением нынешнего века.
Алая вывеска «Бригантины» мигала тусклыми лампочками и миниатюрным корабликом, что нёсся по волнам, гонимый сильным ветром. Никлас, стоя на крыльце у входа, курил самокрутку. Шляпа сдвинута чуть набок, вместо выходного костюма — клетчатая рубашка и кожаная куртка с прожжённым воротником.
Что ж, скудный гардероб — очередная беда тех, кто не стремится произвести впечатление. Но это она могла пережить. Гораздо хуже была скудость ума, и вот тут Никлас находился для неё в подвешенном состоянии. На той тонкой грани, что обычно отделяет бытовую смекалку от неотёсанности деревенского чурбана.
Заметив её приближение, Йонссен метким щелчком отправил сигарету в ближайшую лужу. Судя по выражению лица, стоял он здесь давно и явно рассчитывал на то, что Энесс покажется не одна.
Поёжившись, журналистка словно невзначай коснулась пальцами счастливой серёжки. С минуты на минуту ей предстоит признаться в том, что солгала ещё при первой встрече, чтобы выторговать вторую.
Глория не придёт.
IV
— Ваше меню, — белозубый официант одарил её широкой улыбкой. — Желаю приятного вечера.
— Благодарю, — дежурно разулыбалась она в ответ, и Никлас поморщился, будто на язык попала кислятина.
— Переигрываешь, мазель.
— Да неужели? Я всего лишь хочу казаться вежливой. Некоторым бы это не помешало.
— Ну да… «казаться», — он криво усмехнулся и захлопнул корочку, не дойдя даже до страницы с основными блюдами. — Закажи там что-нибудь сама, я пас. Надеюсь, пиво здесь подают.
Закатав рукава рубашки, он тяжело облокотился на стол, и Энесс едва сдержала стон, готовый вырваться из груди. Кажется, даже со стариной Гвидо и его университетскими дружками она бы отужинала с большей радостью.
— Может, всё-таки вина? — сделала она попытку, обречённую на провал.
— Не. Меня с него в сон клонит, — Никлас гонял во рту зубочистку, рассматривая других посетителей и светленькую официантку в фирменном платье, что остановилась к ним спиной, принимая заказ.
— Глорию можно не ждать, — будничным тоном бросила она, сворачивая салфетку. Раз уж этот момент неизбежен, то к чему тянуть?
Несколько мгновений Никлас молчал, только мозолистые пальцы барабанили по гладкой поверхности стола.
— «Глорию можно не ждать» значит «я наврала тебе с три короба и мне ничуть не стыдно»? Плохо, мазель. Какого тогда… чего мы тут делаем, если твой «ценный источник информации» не соизволит и носа показать? Может, она и не знает ничего, а? Или это ты мне лапшу на уши вешаешь? Только я никак не могу разуметь, зачем и почему.
Энесс понимала, что он сейчас чувствует. Недоумение постепенно перерастало в раздражение — совсем как в их первую встречу. Но сейчас она поспешила выложить все карты. Это было действительно необходимо, чтобы окончательно не потерять его… нет, не доверие — доверием здесь и не пахло, — хотя бы внимание, которым он платил ей, не имея рядом никого иного, заинтересованного в пропаже сестры.
— Пойдём по порядку, — сцепив пальцы в замок, Энесс подняла глаза, помня о том, как важен зрительный контакт в подобных вещах. — Глория отказалась от личной встречи из соображений безопасности. Испугалась, и её трудно винить. Среди подруг она знала Рине лучше всего: где она бывала в последние месяцы, что делала и с кем, — сделав намеренный акцент на последнем слове, Энесс прервалась, позволив официанту разложить приборы и сделав нехитрый заказ.
Ужин — последнее, что её интересовало в этот вечер. Никлас же, насколько девушка успела понять, и вовсе был неприхотлив в гастрономических вопросах.
— Дальше, — нетерпеливо бросил он, и слова полились словно из рога изобилия.
— В «Бригантине» её видели не раз. Вроде бы в последние недели она появлялась с новым ухажёром — богатым, представительным… красивым. Однако никакой конкретики я не добилась. Глория упоминала о новых платьях и дорогих украшениях — должно быть, всё это нашли полицаи при обыске. Как и мешочек сизой пыли, что был спрятан в гримёрке среди пудры и румян.
Никлас молчал, поглаживая бороду, и Энесс не сдержалась: