Раздался рёв моторов, выводя её из оцепенения: полдесятка хромированных чудищ сорвались с места, оставляя их с Юпом наедине. Одних в узком проулке.
Вильнув в сторону, Гёделе попыталась вырваться, но длинные руки вцепились в неё клещами.
— Ну-ну, зачем так? Красавчик Юп не обидит, — девочка вскрикнула от боли в заломленной руке, и жёсткая ладонь зажала ей рот. — А я ведь хотел по-хорошему…
Хриплый голос над ухом заставил волну омерзения подняться к горлу, и Гёделе выгнулась всем телом в попытке укусить его за палец. Юп ударил наотмашь, и мир вокруг покачнулся.
Помимо дурноты и боли в щеке, что горела огнём, Гёделе вдруг почувствовала нечто иное. Неведомую силу, что разрывала мышцы изнутри и ломала кости. Силу, что стремилась вырваться на волю.
И она позволила ей.
Вцепившись ногтями свободной руки в лицо Юпа, она почувствовала, как чуждость покидает тело. А затем кожа под её пальцами начала плавиться. Языки пламени пожрали щёку и добрались до губ, когда в глазах Юпа наконец отразился страх.
Вот только в отражении она увидела не себя.
В полутёмной комнате горят свечи. Маленький Юзеф вертится на низком стуле.
— А ну замри! — Клара лупит по голове гребнем, и мальчишка замирает. Смотрит прямо перед собой и видит в зеркале испуганного зверёнка.
Белёсая чёлка падает на глаза, но он не убирает, боясь пошевелиться. Лишь незаметно утирает сопли, когда сестра отворачивается. А затем безумная улыбка снова мелькает, искажённая неровным стеклом, и очередная лента появляется в его волосах.
— Так-то, Красавица, — Клара явно довольна собой и своей работой.
Юзеф её ненавидит. Он не хочет быть «красавицей» — только чумазым семилетним мальчишкой, который лазает по заборам в компании состайников. Но продолжает молча играть свою роль, потому что иначе… Иначе узоры на теле расцветут парой новых синяков.
Однако нос чешется нестерпимо, и, не выдерживая, Юзеф чихает. Тонкая косичка выскальзывает из Клариной руки и рассыпается соломой по плечам.
— Ты посмотри, что натворил! — Клара ахает и отвешивает ему оплеуху. — Гадкий мальчишка! Ни минуты не может высидеть спокойно!..
— Прошло полчаса! — не успевает он огрызнуться в ответ, как его сдёргивают со стула. Юзеф отбивается как может, но Клара взрослая. Она сильнее. Её пальцы, словно когти, впиваются в волосы. Она держит крепко, пока лицо его не приближается вплотную к свечным огаркам.
— Полчаса, говоришь?
— Не надо, пожалуйста! Клара, не надо! Я буду сидеть смирно, буду!.. — Юзеф захлёбывается, хватаясь за подол её платья. — Клянусь, Клара, пожалуйста! Пожалуйста…
Он всхлипывает, превращаясь в девчонку, которую она в нём видит. Чужая рука давит на затылок, и вот уже пламя свечи оказывается в дюйме от правого глаза. Щекой он ощущает жар, исходящий от зажжённых огоньков.
Маленький Юзеф кричит во всё горло, и Гёделе кричит вместе с ним.
IV
Внутренний дворик блестит вчерашними лужами. С водосточной трубы срываются капли дождя, рождая симфонию туманного утра. Из-под забора подпевает соседский котяра, не попадает в ноты, и Лива презрительно отворачивается, пряча нос в складках воротника.
Рейнарт стоит напротив. Гёделе — под старой яблоней, что плачет ей за шиворот. Должно быть, со стороны они выглядят забавно: оба — и мужчина, и девочка в огромных галошах — стоят неподвижно, будто играют в гляделки. На деле же Рейнарт ждёт, пока она сосредоточится.
Лазурные светлячки мелькают перед глазами — хаотично и так быстро, что глазу не уследить. Гёделе никак не может собрать их «в кучу», как выразился Рейнарт для наглядности. В то время как поток шрафта должен образовать непроницаемый щит, у неё получается дырявая сеть для ловли рыбы.
— Не складывай мозаику по одной детали, — не выдерживает он наконец. — Просто представь, что ты магнит, и притяни все разом. Противник не станет ждать. Не каждый наделён безграничным терпением.
Это он, конечно, про себя.
Гёделе фыркает и собирает всю волю в кулак.
— Давай.
Всё случается так быстро, что девочка не успевает моргнуть, не то что заслониться. Миг — и она уже лежит в грязи под яблоней, а настырное дерево продолжает ронять слёзы. Теперь уже на лицо, отчего Гёделе жмурится.