Никлас держал в руках повестку.
II
Крыша в полицейском участке протекала давно. Должно быть, с самой зимы, и никто до сих пор не удосужился заделать щели. Пожелтевшая штукатурка крошилась на глазах, в то время как тяжёлые капли продолжали падать с потолка, разбиваясь о зелёный линолеум. Запах сырости беспардонно забивался в ноздри, и Никлас с нетерпением поглядывал на стрелки часов. Телефонный разговор затягивался.
Судя по кислой мине сидящего напротив лейтенанта, ожидание ему тоже было не в радость. На бледном скуластом лице то и дело мелькала тень раздражения. Пальцы пробегались по белёсой чёлке, что скрывала ранние залысины, и тут же принимались за шнур телефона. Молодой ещё, от силы пару месяцев на должности, вот и нервничает.
Скрестив руки на груди, Нилс терпеливо ждал. Наконец, офицер коротко ответил невидимому собеседнику и повесил трубку, склонившись над бланками.
— Значит, Рейс КС-313, Ньив-Дармун — Дамберг, восемнадцатое марта? — Никлас кивнул. — Вернулись в столицу сегодня утром? — ещё одна пометка в протоколе. — Кто может подтвердить ваши слова, менэйр Йонссен?
— Второй пилот, пассажиры… Да кто угодно! Позвоните в головной офис «Аэр-Республик», если не сделали этого до сих пор.
— Непременно, — было заметно, что лейтенант остался недоволен советом. — Полное имя второго пилота? Адрес?
— Мартейн ван Дейк. Фог-штрат, девяносто семь, квартира одиннадцать. Телефона нет.
Видать, придётся полицаям побегать. Сам факт того, что Тейн окажется втянут в это дерьмо, Нилсу не нравился. Паренёк и без того переживал за отца, а случившееся с Рине заденет его глубоко — в этом он не сомневался. Дурак ван Дейк всегда принимал чужие беды близко к сердцу.
— Знаком с пропавшей?
— Встречались пару раз, — привычным жестом огладив бороду, Нилс подобрался на колченогом стуле. — Последний около года назад.
— Ещё до того, как ваши отношения с сестрой окончательно «пустились под откос»? — не глядя на него, белобрысый лепил одну строку за другой, заставляя Нилса чувствовать себя не в своей тарелке. Он ведь едва произнёс две дюжины слов, отчасти повторив сказанное другому офицеру. Тот куда-то умыкнул спустя десять минут, прислав на замену младшего по званию.
— Именно.
— Полагаю, эта фотография была сделана задолго до тех событий?
Пожелтевшая карточка семилетней давности легла на стол перед Нилсом, и тот узнал на ней себя. И счастливо улыбавшуюся малышку Рине. Даже здесь он смотрелся рядом с ней, как балаганный медведь возле невесомой плясуньи. Июнь девяносто второго, первый месяц Йонссенов в столичной круговерти. Слишком много воды утекло с тех пор.
Поймав требовательный взгляд, офицер откинулся на спинку кресла.
— Найдена среди личных вещей пропавшей.
Ну конечно, съёмную квартирку в паре кварталов от «Маленстада» обыскали в первую очередь. Никлас с неохотой выпустил воспоминание из рук, положив фото обратно на столешницу.
— Так какие отношения связывали менэйра ван Дейка и вашу сестру?
Отношения… Если бы.
Нилс почувствовал, как пальцы непроизвольно сжимаются на подлокотнике. Всё, что копилось в душе годами и тщательно скрывалось под навесным замком, готово было вот-вот вырваться наружу, приправленное изрядной долей злости и чувством вины. Если бы он в своё время не пустил дело на самотёк, поддавшись уговорам уязвлённой гордости, то сумел бы вытащить Рине из трясины, в которую она добровольно себя загнала.
А Тейн бы ему в этом помог. Удивительно ли, при виде театральной дивы салага начинал краснеть и нести чепуху, перемежая её глупыми шутками. Так случилось и в последний день Независимости, когда Йонссены сделали провальную попытку шагнуть навстречу друг другу.
Вот уже девять месяцев он не виделся с сестрой — с того памятного дня.
— Ничего выходящего за рамки обычного знакомства, офицер. Катарине попросту вращалась в других кругах.
— И вы этого не одобряли, ведь так?
— Очевидно, так, — Нилс не мог отделаться от ощущения, что вопросы шли дважды по одному сценарию.
— Всё из-за дурного влияния или изначально были другие причины?
— Клятая богема, офицер, — Йонссен пожалел, что не может затянуться прямо здесь и сейчас. — Все они из одного теста слеплены. Толкуют о высоком, а на деле — сущий вертеп. Напиваются в дугу и дышат сизой пылью после очередного аншлага.
— Ваша сестра принимала наркотики? — взгляд лейтенанта тут же оживился.
— Вот уж не знаю. Она мне не докладывала.
Интерес потух, как зажжённая на ветру спичка. Черкнув пару строк на отдельной бумажке, белобрысый выглянул за дверь. Вручил записку посыльному и, стараясь удержать невозмутимую маску, вернулся на место. Однако Нилсу хватило и мгновения, чтобы запустить пальцы в нагрудный карман.
— Что насчёт мужчин? У вашей сестры был… постоянный поклонник?
— Хахали были, — Нилс поскрёб бороду. — Она их как перчатки меняла.
— То есть, имена назвать затрудняетесь?
— Затрудняюсь? — усмешка вышла кривой и какой-то нервной. — Ну, если у вас в протоколе так написано, то, пожалуй, что да… Затрудняюсь.
На несколько секунд в кабинете повисла тишина, если не считать тканья часов и скрипа перьевой ручки.
— Ну а семья? Вы ведь родом из Вёрминсдорфа, верно? — на взгляд из-под раздражавшей чёлки Никлас ответил прямым и тяжёлым.
— Только отец, но вам это известно.
— Как часто ваша сестра виделась с отцом? Она могла, скажем… отправиться домой, чтобы навестить его? Или же с иными целями?
А вот это вряд ли. Не настолько Рине любила их старика, чтобы поступиться ради него карьерой. Какие бы неприятности на неё вдруг не навалились. Ничего кроме прозябания в родной деревушке её не ждало.
— Письма, телеграммы… Боюсь, офицер, этим всё ограничивалось. Рине никогда не была близка с отцом. Даже и не вспомню, когда она навещала его в последний раз.
Или беда в том, что Никлас Старший был слишком холоден с детьми. С годами сын научился закрывать глаза на отсутствие внимания, а вот малышка Рине так и не сумела до конца простить. Ей с детства не хватало материнской опёки и того искреннего чувства, что принято называть любовью в нормальных семьях. Йонссенов оно обошло стороной.
Должно быть, со стороны их семейка выглядела не лучшим образом, но Нилсу было плевать на чужое мнение с высокой башни. Тем более теперь, когда собственные вопросы стояли превыше прочего. Они жалили виски и отдавались тупой болью в затылке — им необходимо было прозвучать вслух, дабы не разорвать череп на осколки.
Слишком неожиданной стала повестка в полицию. Весть о пропаже Рине напомнила собой пропущенный удар под дых, от которого он не успел вовремя заслониться. И потому, поставив наконец свою подпись на бланке протокола, Никлас не спешил покидать кабинет.
— Ваша очередь, офицер. Зацепки, версии, хоть что-то, — подавшись вперёд, он облокотился о край стола. Такой взгляд появлялся всякий раз, когда Нилсу нечего было терять: либо ответы, либо красивый выход из участка в сопровождении — вот и все варианты. — Не поверю, что после трёх похожих случаев у вас ничего нет.
— Мы делаем свою работу, менэйр Йонссен. ДМБ — свою. Думаю, их следователи свяжутся с вами в ближайшее время, но обещать не могу, — решив таки проявить настойчивость, белобрысый замер у недвусмысленно распахнутой двери.
ДМБ, значит. Второй удар пришёлся точно в ухо, оглушив Нилса на минуту. Взгляд упёрся в пожелтевшую стену, и Йонссен с шумом втянул ноздрями воздух. Чем дальше, тем больше сюрпризов его поджидало. Что сумела натворить непутёвая сестрица, сроду не имевшая ничего общего с магией? В какую заварушку влезла на сей раз? И чем это грозило на самом деле — пузыри в голове лопались один за одним, причиняя боль отсутствием ответов.