В 1106 г. один египетский отряд показался под стенами Яффы: кастелян Роже де Розуа потерпел поражение, которым аскалонцы воспользовались, чтобы разрушить Шастель-Арнуль, где был взят в плен Гонфруа, кастелян башни Давида. На следующий год они готовили подобную же участь Хеврону, когда были разбиты королем Балдуином. В 1110 г. аскалонский гарнизон произвел демонстративное наступление на Иерусалим, в надежде застать его врасплох. Затем наступило краткое затишье, правитель Аскалона заключил мирный договор с королем и даже впустил группу франков в город. Но в июле 1111 г. восставшие жители перебили эти три сотни латинян, а Балдуин подоспел на помощь слишком поздно. Таким образом, вместо того чтобы стать вассальным эмиратом, Аскалон по-прежнему оставался для франков источником постоянных треволнений: в 1113 г., воспользовавшись поражением франков, египтяне опустошили пригород Иерусалима; в 1115 г. они осадили Яффу. Самым опасным стал 1118 г., когда огромная армия Фатимидов и Дамаска соединилась в Аскалоне. На этот раз Балдуин II собрал все свои силы и удерживал вражескую коалицию на почтительном расстоянии в течение трех месяцев: на том кампания и закончилась. Пленение турками короля, как и любой изъян в обороне королевства, воодушевило каирское правительство: Яффа подверглась тяжелой осаде, но коннетабль и бальи (регент) Евстахий Гранье набросился на египтян и в битве при Ибелене (29 мая 1123 г.) нанес им полное поражение.
Египетский флот также представлял опасность: например, в 1126 г. он угрожал всем прибрежным портам и попытался высадить десант около Бейрута, но потерпел неудачу; с 1150 до 1159 гг. каждый город на побережье подвергся нападению с моря, по крайней мере, один раз.
Поэтому окрестности Яффы, Иерусалима и Хеврона были пустынными, паломники передвигались, преодолевая препятствия, а земледельцы боялись приносить на городские рынки продукты. Аскалонские воины иногда заходили очень далеко: в 1124 г. они добрались до Ла Магомери, располагавшемся на полпути от Наблуса и сожгли этот город. Поэтому латиняне решили укрепить территории, легкодоступные грабежам: в 1132–1133 г. иерусалимские горожане восстановили Шастель-Арнуль (Бетнобль){40}, а в 1137 г. король Фульк построил замок Ибелен перед Хевроном. Немного позднее (1144 г.) замок Иебна (Ибелен) стал прикрывать Яффу, а Бланшгард — защищал дорогу на Иерусалим. Война, состоявшая из налетов, по-прежнему продолжалась между египтянами и маленькими гарнизонами этих четырех замков и городов Яффы и Лидды, но отныне королевству не угрожала опасность внезапно лишиться своей столицы в результате молниеносного рейда египетской кавалерии или в то время как его основные силы находились в отдалении Яффы.
Хотя и речи не могло быть о ведении боевых действий в пределах Египта — так как Аскалон еще преграждал дорогу — франки вовсе не ограничились простым отражением нападений фатимидских войск. В начале 1103 г. Балдуин I совершил отчаянно смелый рейд (правда, тщательно подготовленный при содействии бедуинов), пройдя пустыню Тих и захватив без боя город Фараму, достигнув тем самым берегов Нила, — именно при возвращении из этой экспедиции король скончался в Аль-Ариш, около оазиса, который с тех пор носит его имя (Sebkhat Bardawil), — а затем и все фатимидские порты один за другим попали в руки франкских королей. Сложность заключалась в том, что египетский флот по-прежнему господствовал на море, и это выводило франков из себя: пока Яффа оставался единственным франкским портом, реальная опасность грозила всем караванам, включавшим в себя менее пяти кораблей. Вплоть до захвата франками Тира (1124 г.), эскадры, базировавшиеся в этом порту, «очень часто совершали пиратские налеты на наших христианских паломников»{41}. На суше же гарнизон Тира, как и аскалонцы, постоянно совершал вылазки на франкскую территорию до тех пор, пока крепость Торон, выстроенная в 1105 г., не вынудила его ограничить свои набеги. Наконец, иерусалимские короли сразу замыслили придать своему королевству морской фасад, не в меньшей мере привлеченные богатствами, которые скопились в древних финикийских городах в результате торговли. Величина этого фасада в начале была весьма неопределенной: хоть первые государи, создавая свое королевство, и не имели заранее подготовленного плана, но вместе с тем вовсе не стремились ограничить его размеры. В 1100 г. Готфрид планировал захватить Триполи, находившийся на самом севере от Иерусалима, но тот лишь в 1109 г. попал в руки провансальского графа Триполи — Бертрана Сен-Жилльского.
Чтобы овладеть этими городами, иерусалимским государям потребовалось содействие морского флота, способного своей мощью временно подавить превосходство египтян на море. Именно тогда появились итальянские колонии на Святой Земле: в конце концов, королям пришлось обратиться за помощью к торговым республикам Италии, которые обещали свою поддержку взамен уступки им независимых кварталов в каждом завоеванном городе. Первый договор подобного рода был заключен в 1100 г. Готфридом с венецианской эскадрой, прибывшей в Яффу. Венецианцы согласились помогать Готфриду с 24 июня по 15 августа, взамен им обещали одну церковь и рынок в каждом городе, который будет захвачен совместными усилиями их флота и иерусалимской армии. Если бы им удалось овладеть Триполи, то венецианцы получили бы этот город в полную собственность, тогда как добыча была бы поделена пополам. Наконец «король» отказался от права присваивать себе венецианские суда, выброшенные морем на берег. Подобные же договоры заключались перед каждой последующей атакой на порты побережья. В июле 1100 г. латиняне двинулись осаждать Акру, но Готфрид умер 18 июля: тогда решили осадить сначала Хайфу, населенную евреями, — в тот момент евреи держали в своих руках почти всю средиземноморскую торговлю, — которая сопротивлялась натиску около месяца и пала в конце августа. На следующий год Балдуин принял генуэзский флот паломников. Между ними был заключен новый договор, после чего все отправились осаждать Арсуф, который сразу же капитулировал: его жителям великодушно позволили уйти в Аскалон. Появившись под стенами Цезареи, франко-генуэзская армия взяла город приступом: все население погибло в жуткой резне, а огромная добыча была разделена с генуэзцами (которые получили чашу, ставшую затем знаменитой: ее посчитали «святым Граалем», и именно она послужила стимулом к возникновению цикла героических песен). Балдуин оставил при себе эмира и кади, «скорее чтобы получить выкуп, чем из-за дружеских отношений», с юмором отмечает Фульхерий Шартрский. Отныне все побережье от Акры на юге до Аскалона принадлежало франкам.