Ханно ухватил его за запястье.
Лицедей втащил его на крышу, и Али рухнул без сил.
– Д-девочка, – просипел он, – стрела…
Ханно снял шафитку у Али со спины и быстро осмотрел ее затылок.
– Все будет хорошо, малышка, – пообещал он. – Ничего страшного. – Он перевел взгляд на Али. – Ей понадобятся швы, но рана неглубокая. – Он развязал повязку с младенцем. – Давай меняться.
Али взял младенца и повязал на плечо переноску.
Снизу послышался очередной крик:
– Они на крыше!
Ханно рывком поднял его на ноги.
– Бежим!
Он пустился наутек, Али не отставал. Они помчались по крыше, перескочили узкий проулок, разделяющий соседние здания, потом еще и еще один, пробегая мимо развешанного белья и фруктовых деревьев в горшках. Али прыгал, стараясь не смотреть вниз. Его сердце так и норовило вырваться из груди.
Крыши кончились, но Ханно не думал останавливаться. Напротив, он набрал скорость, приближаясь к краю последней крыши. И потом, к вящему ужасу Али, он прыгнул. Али вскрикнул и резко затормозил перед обрывом. Но лицедей не был распластан на земле внизу – нет, он приземлился на кромку медной стены, которая разделяла племенные сектора. Стена была ниже крыши примерно на высоту человеческого роста, и они находились в добрых десяти шагах друг от друга. Прыгать было невозможно. Фантастика, что это удалось Ханно.
Он недоверчиво посмотрел на лицедея.
– Ты в своем уме?
Ханно усмехнулся, сверкнув зубами.
– Что стоишь, аль-Кахтани? Если даже шафиту это под силу, то и ты сможешь.
Али засопел в ответ. Он стал вышагивать по краю крыши. С минуты на минуту нагрянут солдаты. Али отошел на несколько шагов, набираясь смелости на разбег перед прыжком.
Это чистое безумие. Он замотал головой.
– Не могу.
– А у тебя нет выбора, – отозвался Ханно абсолютно серьезно. – Аль-Кахтани… Ализейд… – надавил он, когда Али не ответил. – Послушай меня. Вспомни слова шейха. Хочешь дать задний ход? Молить папочку о прощении? – Он покачал головой. – Я знаю Гезири. Преданность для твоего народа – святое дело. – Ханно встретился с Али взглядом. В его глазах явно читалось предостережение. – Что он, по-твоему, сделает, когда узнает, что его предала родная кровинушка?
Я не хотел его предавать. Али сделал глубокий вдох.
И прыгнул.
5
Нари
– Не спи, маленькая воровка. Мы идем на посадку.
Веки Нари отяжелели, будто на них положили мешок дирхамов, но она не спала. Да и как можно спать, когда лишь лоскуток ткани удерживает тебя от смертельного падения? На лету она перевернулась на ковре. Ветер ласково обдувал ей лицо. Предрассветное небо залилось румянцем в ожидании солнца, ночная тьма уступала дорогу розовым и голубым краскам, а звезды подмигивали в последний раз и гасли. Нари уставилась на небо. Ровно неделю назад она точно так же встречала рассвет в Каире, ожидая визита паши, и не подозревала, какой крутой поворот сделает ее жизнь.
Джинн… нет, дэв, поправилась она мысленно. Дара выходил из себя, когда она называла его джинном. Дэв сидел с ней рядом, и горячий дымок от его кафтана щекотал ей ноздри. Он ссутулился, а его изумрудные глаза потускнели и сосредоточенно вглядывались вдаль.
Мой похититель этим утром кажется особенно уставшим. Нари его понимала. У нее тоже выдалась необыкновенная и опасная неделя, и они оба смертельно устали, хотя чувствовалось, что настроенный против нее Дара начинал потихоньку оттаивать. Надменный воитель-дэв и расчетливая аферистка-человек составляли не самую обычную пару. Временами Дару пробивало на разговоры, и, как подружка юности, он засыпал ее вопросами о жизни, начиная от ее любимого цвета, заканчивая тем, какие одежды продают на каирских базарах. А потом ни с того ни с сего вдруг становился угрюмым и нелюбезным, наверное, презирая себя за то, что ему нравилось общаться с нечистой.
Что касается Нари, ей приходилось всячески сдерживать свое любопытство: от расспросов о волшебном мире у Дары резко портилось настроение.
– Джиннам в Дэвабаде будешь задавать вопросы, – отмахивался он, продолжая натачивать свои сабли.
Но он ошибался.
Там она никому не будет задавать вопросов, потому что она не собиралась в Дэвабад.
Одной недели в обществе Дары хватило, чтобы отбить в ней всякую охоту замуровываться в городе, населенном темпераментными джиннами. Ей будет лучше самой по себе. Уж наверное, она придумает, как спрятаться от ифритов. Не перевернут же они вверх дном весь мир людей? И уж точно ни за какие деньги она больше не будет проводить заров.
Она мечтала сбежать и все ждала удобного случая. Но куда ей было бежать в бескрайнем массиве пустынь, над которыми они путешествовали: сплошные подлунные пески в ночи да тенистые оазисы днем. Но сейчас, когда Нари села и взглянула на простертую внизу землю, в ее душе проснулась надежда. Взошедшее над горизонтом солнце осветило новый пейзаж. Песчаные белые барханы уступили место широкой темной реке, которая змеей убегала на юго-восток, и там, вдали, скрывалась из поля зрения. Ее берега облепили скопления белых построек и костров. Внизу раскинулась засушливая долина, каменистая почва которой вся пошла трещинами под кустарниками и стройными конусами деревьев.