Встрепенувшись, Нари стала разглядывать землю.
– Где мы?
– В Иераполе[18].
– Где?
Их с Дарой связывал общий язык, но разделяли столетия в вопросах географии. Он все называл древними названиями: реки, города, даже звезды в небе. Его слова часто оставались ей незнакомы, а истории, которые он рассказывал об этих местах, казались попросту невероятными.
– Иераполь.
Ковер под чутким управлением Дары стал клониться к земле.
– Я так давно здесь не был. Во времена моей юности здесь жил очень… религиозный народ. Они ревностно соблюдали свои обычаи. Впрочем, думаю, все были бы так же ревностны, если бы боготворили фаллосы и рыбу и предпочитали молитвам оргии, – он вздохнул, щурясь от удовольствия. – Люди могут быть такими изобретательными.
– Я думала, ты ненавидишь людей.
– Вовсе нет. Людям – свой мир, моему народу – свой. Вот как должно быть, – добавил он уверенно. – Проблемы начинаются, когда мы пересекаемся.
Нари закатила глаза, памятуя, что ее он считал продуктом такого «пересечения».
– А что это за река?
– Уфрату.
Уфрату… Она покрутила слово в голове.
– Уфрату… Аль-Фурат… это Евфрат?
Она была в шоке. Они залетели намного дальше, чем ей казалось.
Дара неверно истолковал ее реакцию.
– Да. Не переживай, здесь слишком широко для переправы.
Нари нахмурилась.
– Почему? Мы ведь летим, какая разница?
Она могла поклясться, что он покраснел, и в его ярких глазах промелькнуло стыдливое выражение.
– Я… не люблю летать над большими массивами воды, – признался он. – Тем более уставшим. Сперва отдохнем, потом отлетим немного на север, там будет брод. На другой стороне достанем лошадей. Если Хайзур прав и чары на ковре действительно можно отследить, дальше на нем лучше не лететь.
Но Нари его уже не слушала. Мысленно она примеривалась к темной реке. Это мой шанс, – поняла она. Дара мог скрытничать сколько угодно, но Нари была наблюдательной, и его нежелание лететь через реку лишний раз подтверждало ее догадку.
Дэв панически боялся воды.
Он отказывался даже пальцы ног окунать в прохладные пруды оазисов, в которых они останавливались, боялся, что она утонет даже в самой мелкой лужице, а ее удовольствие от купания называл противоестественным шафитским чудачеством. Он не осмелится пересечь Евфрат без ковра. Он даже к берегам, наверное, испугается подойти.
Остается только добраться до реки. Нари была готова перебраться через реку вплавь, если это ее единственный путь к свободе.
Они приземлились на камни, и коленом она больно ударилась о твердый выступ. Она выругалась, потирая ушибленное место, и встала на ноги, глядя по сторонам. У нее отвисла челюсть.
– Когда, говоришь, ты был здесь в последний раз?
Вокруг были не просто камни: они приземлились на разрушенное здание. Голые, поломанные мраморные колонны торчали вдоль улиц, где на дорогах местами отсутствовала брусчатка. Здания стояли в руинах, и только высота отдельных уцелевших желтых стен напоминала о былом величии. Помпезные арки вели в пустоту, черные сорняки проросли между камней и обвили колонны. На земле перед ковром валялся гигантский разбитый каменный столб небесного цвета. На нем был вырезан почерневший силуэт женщины в вуали и с рыбьим хвостом.
Нари сошла с ковра и случайно спугнула серую лисицу. Та скрылась за полуразрушенной стеной. Нари перевела взгляд на Дару. Он и сам был в шоке. Его зеленые глаза ошарашенно округлились. Поймав на себе ее взгляд, он неловко улыбнулся.
– Ну, не вчера…
– Не вчера?
Она жестом обвела заброшенные руины. На разбитой дороге стоял гигантский фонтан, переполненный гнилой черной водой. Там, где вода начала испаряться, мрамор подернулся плесенью и грязью. Должны были пройти века, чтобы город пришел в такое состояние. В Египте тоже стояли города в руинах – про них говорили, что там жила древняя раса почитателей солнца, но они вымерли еще до того, как были написаны священные тексты. Она содрогнулась.