– Сколько же тебе лет?
Дара бросил на нее раздраженный взгляд.
– Это не твое дело.
Агрессивными движениями он отряхнул ковер, скрутил его и закинул на плечо, после чего направился к самому большому уцелевшему зданию. Вход украшали резные пышнотелые женщины-рыбы. Наверное, это был храм, где местные совершали свои ритуалы.
Нари двинулась за Дарой. Ей нужен был ковер.
– Ты куда?
Споткнувшись об осколок колонны, Нари позавидовала тому, с какой грацией дэв передвигается по неровной земле, а потом вошла в храм и застыла, пораженная размахом катастрофы.
Крыши и восточной стены храма как не бывало. Из развалин было видно рассветное небо. Мраморные столбы возвышались над головой. Но от гигантского муравейника остались только осыпающиеся стены, очерчивающие контуры здешних помещений. Здесь было мрачно: все погрузилось в тени, которые отбрасывали останки стен и упрямые кипарисы, проросшие сквозь пол.
Слева от Нари был каменный помост. На нем стояли три статуи: еще одна женщина-рыба, рядом статная женщина верхом на льве и мужчина в набедренной повязке с диском в руке. Все трое были прекрасны, их мускулистые тела и царственные позы завораживали. Складки в каменных одеяниях выглядели так натурально, что у Нари чесались руки прикоснуться к ним.
Но, оглядевшись по сторонам, Нари поняла, что Дара исчез. В окружающем декадансе она не услышала его шагов. Она пошла по следу, который оставили его сапоги в густой толще пыли, устилавшей весь пол.
– Ах…
Тихий вздох восхищения вырвался у нее. Величественный храм мерк по сравнению с огромным театром, в котором она очутилась. Сотни, если не тысячи каменных скамей были вырублены в скале в форме полукруга, огибающего каменные подмостки, где она сейчас стояла.
Дэв остановился на сцене. Воздух был недвижим и тих, если не считать птичьих утренних трелей. Полуночно-синий кафтан дымился и клубился вокруг его ног. Он размотал тюрбан и положил его себе на плечи, и теперь его голову покрывала только плоская угольно-серая шапочка. Белая вышивка на ней казалась розовой в рассветном зареве.
Он словно вернулся домой, – подумала она. – Словно он призрак, потерявшийся во времени, и ищет своих друзей, которые давно мертвы. Из его слов о Дэвабаде Нари сделала вывод, что он был изгнан оттуда. Наверное, он очень тосковал по сородичам.
Она тряхнула головой. Никакое мимолетное сострадание не заставит ее передумать и остаться с грустным дэвом.
– Дара?
– Как-то раз мы с отцом пришли сюда на представление, – предался он воспоминаниям. – Я был молод… кажется, это был мой первый выход в мир людей… – Он изучил сцену. – Актеры размахивали простынями из ярко-синего шелка, изображая океан. Мне показалось это волшебным.
– Не сомневаюсь, что было чудесно. Дашь мне ковер?
Он оглянулся на нее.
– Что?
– Ковер. Ты каждый день на нем спишь. – Она подпустила в голос жалобные нотки. – Теперь моя очередь.
– Так ложись рядом. – Он кивнул на храм. – Найдем место в тени.
К ее щекам прилила краска.
– Я не буду спать рядом с тобой в каком-то храме, посвященном рыбьим оргиям.
Он закатил глаза и бросил ковер. Тот со стуком упал на пол, подняв облако пыли.
– Поступай как знаешь.
Так и поступлю. Нари дождалась, пока он скроется в храме, и потащила ковер в дальний угол сцены. Она столкнула его с подмостков и, когда ковер тяжело стукнулся о землю, вздрогнула, испугавшись, что дэв вернется и потребует вести себя потише. Но никто не пришел.
Нари склонилась над ковром. Река была далеко, и идти придется по самой жаре, но она не хотела выдвигаться в путь, пока не удостоверится, что Дара крепко спит. Обычно это не занимало много времени. Говоря о перелете над рекой, он не впервые упомянул, что магия забирает много сил. Оказывается, магия – это тот же физический труд, не лучше и не хуже прочих.
Она перебрала припасы. Негусто. Не считая одежды на ее плечах да котомки, которую она соорудила из обрывков абайи, при себе у Нари были только бурдюк и жестянка с манной – несвежие сухарики, которыми угостил ее Дара, падали в желудок как булыжники. С водой и манной хоть не умрет с голоду, правда, крыши над головой они не заменят.
Это все неважно. Другого шанса у меня может и не быть. Отбросив все сомнения, она завязала котомку узелком и потуже замотала шарф на голове. Потом она набрала хвороста и стала пробираться обратно в храм.
Она двинулась на запах дыма и в конце концов набрела на Дару. Тот, как обычно, разжег небольшой очаг, оставив гореть, пока он спал. Нари никогда не спрашивала зачем – едва ли для того, чтобы согреться в жаркие дни в пустыне, но присутствие огня всегда его успокаивало.