– О славный хранитель, приди и защити нас. Не дай в обиду Басиму…
Услышав чей-то удивленный вздох, Нари вздрогнула и открыла глаза. Басима прекратила танцевать. Она застыла и не сводила остекленевшего взгляда с Нари. Даже Шамса занервничала и на секунду сбилась с барабанного ритма.
Не желая терять внимание публики, Нари ударила тамбурином по бедру, про себя молясь, чтобы Шамса догадалась подыграть ей. Она улыбнулась Басиме и подхватила жаровню с благовониями в надежде, что сладкий запах снимет напряжение с девочки. Кажется, пришло время закругляться.
– О воитель, – пропела она чуть тише, снова переходя на арабский, – ты ли дремлешь в мыслях нашей милой Басимы?
Басиму передернуло. По ее лицу градом катил пот. Подойдя ближе, Нари заметила, что отрешенное выражение сошло с лица девочки, и теперь в ее глазах читался странный испуг. Нари в замешательстве взяла девочку за руку.
Басима моргнула, прищурилась и посмотрела на Нари с каким-то почти звериным любопытством.
КТО ТЫ?
Нари побледнела и выпустила ее руку. Девочка даже не пошевелила губами, но вопрос был слышен так отчетливо, будто ей выкрикнули его прямо в ухо.
Секунда – и все прошло. Басима помотала головой и продолжила танцевать как ни в чем не бывало, с тем же отсутствующим видом. Нари испуганно отошла от нее на несколько шагов. Ее прошиб холодный пот.
Рана встала у нее за плечом.
– Нари?
– Ты это слышала? – прошептала она.
Рана подняла брови.
– Что слышала?
Не будь дурой. Нари, чувствуя себя глупо, помотала головой.
– Ничего.
Повысив голос, она обратилась к толпе:
– Воздадим хвалу Всевышнему, – провозгласила она, стараясь не запнуться. – Тебя благодарим, о воитель.
Она подозвала девочку с курицей в охапке.
– Прими наши подношения и поладь с нашей милой Басимой.
Трясущимися руками Нари подняла курицу над побитой каменной чашей и шепотом произнесла молитву, после чего перерезала птице горло. Кровь прыснула в чашу и забрызгала Нари ноги.
Тетка Басимы унесла птицу, чтобы зажарить на ужин, но и работа Нари была еще не окончена.
– Сок тамаринда для нашего гостя, – предложила она. – Ведь джинны любят кисленькое.
Она выдавила улыбку, пытаясь унять нервы.
Шамса поднесла ей стакан темного сока.
– Ты в порядке, кодия?
– Бог милостив, – ответила Нари. – Просто устала. Вы с Раной не разнесете еду собравшимся?
– Да, конечно.
Басима все еще качалась из стороны в сторону, с полуопущенными веками и сонной улыбкой на лице. Нари взяла ее за руки и бережно усадила на землю, кожей чувствуя пристальное внимание публики.
– Выпей, дитя, – сказала она, протягивая напиток. – Это ублажит твоего джинна.
Басима выхватила стакан, пролив себе на лицо добрую половину содержимого. Девочка кивнула на мать и издала тихий гортанный звук.
– Конечно, хабибти[8].
Нари успокаивающе погладила Басиму по волосам. Девочка по-прежнему была не в себе, но ее ум хотя бы перестало лихорадить. Одному Богу было известно, надолго ли ее хватит. Нари подозвала мать Басимы и попросила их взяться за руки.
В глазах женщины стояли слезы.
– Она поправится? Джинн оставит ее в покое?
Нари подумала.
– Я успокоила их обоих, но джинн силен и, похоже, сопровождает ее с рождения. Она такое хрупкое создание… – добавила она, стиснув руку Басимы. – Ей было проще подчиниться его воле.
– Что это значит? – спросила мать срывающимся голосом.
– Состояние вашей дочери в руках Всевышнего. Но джинн будет оберегать ее и дарить ей богатую внутреннюю жизнь, – соврала она, надеясь хоть как-то утешить женщину. – Не отказывайте ни в чем ни ему, ни ей. Пусть Басима поживет пока с вами и вашим мужем, придумайте для нее какое-нибудь занятие…
– Она… когда-нибудь заговорит?
Нари отвела взгляд.
– На все воля Божья.
Уклончивый ответ Нари заставил женщину тяжело сглотнуть.
– А джинн?
Нари решила обойтись без замысловатостей.
– Пусть пьет каждое утро сок из тамаринда, это ублажит джинна. И водите дочь купаться на реку в первую джуму[9] каждого месяца.
Мать Басимы горько вздохнула.
– Все под Богом ходим, – проговорила она тихо, не столько Нари, сколько самой себе.
Плакать она перестала. И прямо у Нари на глазах, как будто смирившись с их участью, мать взяла дочь за руку. Басима улыбнулась.
При виде этой душещипательной картины Нари вспомнились слова Якуба: «У тебя нет семьи, нет мужа – никого, кто встал бы на твою защиту…»