Схема событий на Бастионной горке 20 января 1991 г.
Стрелка 1 — направление движение рижского ОМОНа по бульвару Райниса.
Стрелка 2 — направление стрельбы мятежников.
Стрелка 3 — направление движения ОМОНа после начала стрельбы.
Похожий сценарий разыгрывался и в Вильнюсе во время штурма Телецентра 13 января 1991 г. Вся эта провокация была на руку лишь Народному фронту, который благодаря ей окончательно сформировался как политическая элита Латвии на время обретения независимости.
Клауцен также описывает еще один процесс, запущенный в марте того же года, — всесоюзный референдум за сохранение Советского Союза[152]. Новый состав Верховного совета республики, который был созван 3 мая 1991 г., после принятия Декларации независимости Латвии отказался проводить этот плебисцит, само собой, сославшись на эту самую Декларацию независимости.
Это шло вразрез с мнением еще действовавшей на тот момент Компартии Латвии, и совместно с Интерфронтом трудящихся ЛатССР было решено все же провести референдум на территории республики. Несмотря на подготовку, он так и не был проведен в полной мере по многим причинам, которые сводились к одному: советская власть на территории Латвии потеряла свои позиции. Референдум состоялся лишь частично, на территориях военных частей, на предприятиях и в профсоюзах[153].
По словам Клауцена, январские события в Риге и Вильнюсе стали первыми предвестниками августовских событий в России, а первопричиной этого была окончательная потеря авторитета М. Горбачева как главы государства. В действиях Горбачева очевидно было стремление сохранить свою власть путем преобразования СССР в конфедерацию и отказа от Прибалтийских республик, но эта наивная мысль в конечном счете привела к краху всего Союза. После вильнюсских событий рижские депутаты понимали, что следующий акт распада государства произойдет именно в Латвии. Самопровозглашенный 18 августа 1991 г. ГКЧП бездействовал, и в конце концов случилось неотвратимое. Создание отрядов Бесхлебникова, о которых также упоминает Клау-цен[154], знаменовало полный захват власти НФЛ. Деятельность этих боевиков, набранных в основном из жителей сельской местности, была направлена на провокации и диверсии, захват политработников и провоцирование конфликта между государственной властью и населением. Не правда ли, очень напоминает украинских футбольных фанатов из западных, тоже сельских и националистически настроенных регионов, доставленных в Киев для обострения ситуации на майдане осенью 2013 г.?
Ге трагические январские события также известны благодаря хорошо распиаренным «рижским баррикадам». Они сегодня в Латвии преподносятся как невероятный подвиг настоящих патриотов Латвии, которые сдерживали натиск «имперских» войск и боролись за волю и независимость латышского народа. Однако подобные красочные описания не совсем уместны в данном случае. Это всего лишь попытка героизации людей, которые способствовали приходу к власти нынешней элиты во главе с националистическим движением, а некоторые из них действовали в прямом противоречии со своими партбилетами и законами, давшими им власть.
По словам очевидцев, основной размах строительства баррикад пришелся на конец января, когда вывод советских войск из Латвии уже почти завершился. То есть мятежники хорошо рассчитали время выступления (или были осведомлены в силу своего служебного положения), сделанного в тот момент, когда у общесоюзной власти не осталось опоры, кроме ОМОНовцев. Кстати, от передачи республиканскому и сепаратистскому МВД рижских ОМОНовцев спасла только отставка Вадима Бакатина и назначение Бориса Пуго главой общесоюзного Министерства внутренних дел. Заняв это кресло 1 декабря 1990 г., Пуго шел против Горбачева, который фактически решил отпустить Прибалтику, так и не признанную США в составе СССР. В отличие от Горбачева, после Мальтийского саммита 1989 г. самоустранившегося от событий в трех северо-западных республиках СССР, Пуго «превратил ОМОН в боевой отряд латвийской Компартии»[155].
Отмечу, что «прибалтийский вопрос» стал предметом конфиденциальной дискуссии, последовавшей за первой встречей двух лидеров на Мальтийском саммите 2 декабря 1989 г. В ходе этой дискуссии, как свидетельствуют рассекреченные американские документы, Горбачев заявил, что «не настаивает на отказе Литвы от декларации о своей независимости [принятой 26 мая 1989 г.], а [настаивает] только на том, чтобы приостановить ее и вести переговоры в рамках советского законодательства», а вчерашний директор ЦРУ и действующий президент США Дж. Буш-старший заявил, что он не отказывается от «политики непризнания и поддержки стремления прибалтийских народов к самоопределению»[156]. Вы можете себе представить, чтобы Сталин обсуждал, как ему быть с сепаратистами, с президентом Рузвельтом? Да еще бы американец имел наглость в глаза заявлять, что он поддерживает этих сепаратистов? Но для Горбачева обсуждать территориальную целостность своей страны с ее врагом было в порядке вещей. Таким вот оно было, это «новое политическое мышление»!
153
Latvijas PSRA ugstakas Padomes Deklaracija par Latvijas valsts suve-renitati (28.06.1989). URL: https://www.saeima.lv/4maijs/docs/d_28julijs. htm (дата обращения: 07.12.2022).
156
См. Soviet Transcript of the Malta Summit December 2–3, 1989. P. 20 // The George Washington University’s National Security Archive. URL: https://nsarchive2.gwu.edu/NSAEBB/NSAEBB298/Document%20 10.pdf (дата обращения: 07.12.2022); US Department of State. Briefing allies on Washington summit. Doc. no.: STATE 193849 P. 2–3. // The George Washington University’s National Security Archive. URL: https:// nsarchive2.gwu.edu/NSAEBB/NSAEBB320/16.pdf (дата обращения: 07.12.2022).