— Не проходи, молодец, мимо!
Мы, четверо воевод, забили этого коня, должен ты коня между нами поделить! Один из нас над зверьми воевода, другой над птицами, третий над рыбами, четвертый над муравьями. Если разделишь по справедливости, отблагодарим тебя сторицей!
Ладно. Взялся Пастарис делить. Воеводе зверей отдает обе задние ноги, воеводе птиц — обе лопатки, воеводе рыб — середку, воеводе муравьев — голову. Втыкает Пастарис меч на место и хочет уходить, не мешкая, но не отпускают его воеводы, говорят:
— Горазд ты делить, за это мы тебе заплатим хорошо. Вот тебе от звериного воеводы волосок. Коли стрясется с тобой какая беда, то посучи в пальцах волосок и помяни воеводу, тотчас твоя сила удевятерится против самого звериного воеводы. Теперь вот тебе от птичьего воеводы перышко. Коли стрясется с тобой какая беда, то посучи пальцами перышко, сразу сможешь бегать и летать вдевятеро быстрее, чем сам птичий воевода. А теперь вот тебе от рыбьего воеводы чешуйка. Коли стрясется с тобой какая беда, то потри чешуйку и помяни рыбьего воеводу, сразу сможешь плавать вдевятеро лучше и быстрее, чем сам рыбий воевода. И вот тебе от муравьиного воеводы ножка муравьиная. Коли стрясется с тобой какая беда, то посучи пальцами ножку и помяни муравьиного воеводу, сразу сможешь в землю заползти вдевятеро глубже, чем сам муравьиный воевода.
Ладно. Поблагодарил их Пастарис и ушел.
Под вечер затряслась земля, запенилось море — и глядь! Явился великан, спрашивает:
— Кто тебе дозволил с горы на землю слезть?
— Пастарис дозволил.
— Ах, так! — вскричал великан, — ну, коли Пастарис дозволил, то пропади он пропадом!
И тут набросился великан на Пастариса, а Пастарис живехонько посучил волосок звериного воеводы, помянул его, и тогда как стиснет великана — аж земля дрогнула. Вмиг свалился великан, как колода. И так силится, и сяк рвется, да никак справиться не может. Под конец говорит ему Пастарис:
— Сказывай, где жизнь твоя находится, не то привяжу тебя к этой скале крепко-накрепко, вовек не отвяжешься. Подохнешь с голоду, как собака. Расклюют тебя вороны!
Просит великан избавить его от позора великого. Обещает все рассказать.
— Ну ладно, говори, тогда отпущу! — смилостивился Пастарис.
— Гляди, Пастарис: по ту сторону моря тот замок стоит, куда я тебя в первый раз привез. Во дворе замка есть столб. Если постучать по столбу мизинцем, то свалится меч. Если пойти с мечом в ближний лес, то встретится в лесу большая змея. Если змее той отрубить мечом голову, то выбежит из головы заяц. Если зайца поймать, заколоть, то выскочит голубь. Если голубя поймать, зарезать, то выпадет из голубя яйцо. В яйце лежит моя жизнь. Да только ты, Пастарис, со всей своей силой громадной ничего не сделаешь, потому что, падая, яйцо провалится на девять саженей в землю.
— Ладно, ступай теперь! — сказал Пастарис.
Отпустил он великана, пошел на берег морской, потер чешуйку рыбьего воеводы, помянул его — и раз-два! море переплыл, вот он и у замка.
Заходит во двор — правда, стоит столб. Постучал мизинцем: меч на землю звяк! Схватил он меч и скорее в лес за змеей. Шипя, выползает ему навстречу змея, но Пастарис мечом как рубанет, так змеиная голова и покатилась. В тот самый миг заяц из нее выскакивает и ну улепетывать, что есть духу, из леса. Пастарис скорехонько посучил пальцами перышко птичьего воеводы, помянул его и словил зайца. Заяц было противиться, да тут — хрясь! — снимает меч зайцу голову. Только голова отвалилась, а из нее голубь — порх! и взвился под облака, а Пастарис снова посучил перышко птичьего воеводы, помянул его и поймал голубя, чтобы зарезать. Только голубя убил, как яйцо — шлеп! на девять саженей в землю. Теперь посучил Пастарис ножку муравьиного воеводы, помянул его и полез, как муравей, за яйцом. Мигом яйцо добыто из земли. Спешит Пастарис с яйцом во дворец. Заходит, а великан уже тут как тут.
— Ты за моей жизнью гнался, великан, а теперь вот твоя жизнь в моих руках.
Тут он как треснет великана яйцом по лбу — яйцо и разлетелось вдребезги; рухнул великан навзничь, испустил дух.
Вот Пастарис и свободен; избавился от злодея-мучителя. Да запала ему в душу та девица-краса, которую он увидел, когда огонь высекал. Подумал Пастарис: «Где ей еще быть, как не в замке? Надо пойти поглядеть».
Заходит в замок — так и есть, сидит девица, пригорюнилась.
— Чего хнычешь? — кричит ей Пастарис, — радоваться надо, настал конец великану, одолел я его.
— Да неужто правда? — удивилась девица. — Да чем же, паренек, отплатить тебе за мое избавление?