Конец варианта.
Входит Лаура. Пораженная неподвижной позой Жака IV и его молчанием, она решается начать разговор первая. Голос у нее неестественный.
Лаура. Жак, спасибо за розу.
Жак IV. Можешь ею подавиться!
Лаура (задыхаясь). О, Жак, как можно быть таким вульгарным!
Жак IV. Я не вульгарный, я грубый. Это разные вещи. Бывают обстоятельства, когда грубость не только необходима, но даже полезна.
Лаура (с возмущением). Должен же быть всему предел!
Жак IV. Нет, пределов никаких нет! Мы сейчас с тобой оказались в такой ситуации, что без этого никак не обойтись.
Лаура. Я готова на любой разговор, но думаю, что это можно сделать спокойно.
Жак IV. Что касается меня, то я совершенно спокоен.
Лаура. Иначе невозможно, Жак.
Жак IV. Не знаю, надолго ли меня хватит, но сейчас я совершенно спокоен.
Пауза.
Лаура (подходит ближе и видит в руке Жака IV письмо). Ты прочел письмо?
Жак IV. Нет.
Лаура. Ты не читал его?
Жак IV. Я прочитал только то, что написано на конверте.
Лаура. И все?
Жак IV. На нем написано «до востребования», разве этого недостаточно?
Лаура. Не знаю.
Жак IV. Письмо, предназначенное моей жене и отправленное до востребования… Тебе не кажется, что это может вызвать какие угодно подозрения? Отелло этого вполне хватило бы, чтобы задушить Дездемону. Заметь, что он, может быть, все-таки сначала прочел, а уж потом перешел к действию. Я решил подождать тебя. Но твое поведение наводит меня на другие мысли. Это письмо оказалось на видном месте не случайно. Ты не потеряла его, ты специально его сюда положила.
Лаура. Да.
Жак IV. Любопытно. Я становлюсь проницательным, и сам же от этого страдаю.
Лаура. Если хочешь, можешь его прочитать.
Жак IV. Я не нуждаюсь в твоем разрешении. Не знаю, стоит ли… может быть, позже… ведь это причинит мне боль.
Лаура. Я пробовала с тобой говорить, но это так трудно…
Жак IV. Ты прекрасно знаешь, что я не понимаю намеков.
Лаура. Тогда я решила использовать как приманку письмо.
Жак IV (показывает на конверт). Так это приманка?
Лаура. Да… Может быть, у меня получилось неловко… и жестоко, но надо же было как-то вызвать тебя на объяснение. Жак, ты должен меня понять! Я хочу сама распоряжаться своей жизнью! Каждый человек имеет на это право!
Жак IV встает и закатывает ей звонкую пощечину. Она, приглушенно вскрикнув, падает на диван.
Жак IV (совершенно спокойно). Учти, это еще не грубость.
Лаура. А что же по-твоему? (Сжавшись от страха, но без единой слезинки сидит на диване.)
Жак IV. Я искореняю глупость. Почещину может дать любой. Если бы у тебя был повод, ты бы тоже меня ударила, не сомневаюсь.
Лаура. Никогда! Это не в моих правилах.
Жак IV. Я чувствую, что теряю над собой контроль. Ну что ж, тем хуже, придется прочесть письмо.
Лаура. Лучше не надо, Жак! Выпей что-нибудь.
Жак IV (оборачивается). Выпить? Зачем?
Лаура. Посмотри, в каком ты состоянии!
Жак IV. Это еще ничего…
Лаура. Разве я могла себе представить? С тех пор как я тебя знаю, я никогда не видела тебя в таком состоянии, за все время ты ни разу даже не повысил голос.
Жак IV. А разве я не предупреждал тебя, что я очень необузданный?
Лаура. Но ты никогда таким не был.
Жак IV. Ты не давала для этого повода.
Лаура. Когда человек необузданный, это сразу видно.
Жак IV. Всю свою необузданность я вложил в любовь к тебе. Поэтому на другое у меня просто не оставалось.
Лаура. Если бы я знала…
Жак IV. Ты бы никогда не оставила письма, ты бы придумала что-нибудь другое? Но что это меняет?
Лаура. Я устала лгать. Я не хотела больше тебя обманывать.
Жак IV (ухмыляясь). Ты не хотела меня обманывать? С каких пор ты стала такой щепетильной?
Лаура. Неважно.
Жак IV. Совершенно верно. Теперь поздно об этом говорить, надо было думать с самого начала…
Лаура. Верни мне письмо, Жак.
Жак IV. Нет, одного подозрения недостаточно. Даже несмотря на то, что ты сама во всем призналась. Все слишком неопределенно. Я не могу больше так жить. И не знаю, что делать. Видимо, надо прочувствовать боль до конца. Может быть, тогда я буду знать, что мне делать.
Лаура. Жак, нам надо расстаться по-хорошему.
Жак IV. Расстаться? По-хорошему? Настает такой момент, когда слишком поздно отрывать плющ от дерева, к которому он прирос: дерево от этого погибает. И плющ тоже… Что значит расстаться?
Лаура. Но послушай, Жак…
Жак IV. Ты так ничего и не поняла. Помолчи, дай я почитаю. (Садится.)
Лаура хочет встать.
И не двигайся с места. (Открывает конверт и начинает читать. Лицо у него сосредоточенное, но невозмутимое.)
Лаура следит за ним с явным беспокойством.
(Дочитывает письмо до конца, комкает его и бросает в угол.) Так, хорошо. Кажется, пора действовать. (Одним ударом ноги отбрасывает столик и все, что на нем стоит. Подходит к Лауре.)
Она испуганно сжимается.
Только не надо съеживаться. Ничто меня так не раздражает, как вид затравленной жертвы.
Лаура делает над собой усилие и принимает непринужденный вид. Пожалуй, даже слишком.
Лаура (вызывающе). Как хочешь!
Жак IV. О нет, только без дерзостей! Этим ты тоже рискуешь раньше времени вызвать у меня раздражение.
Лаура. Чего же ты хочешь?
Жак IV. Я хочу действовать не спеша. Надо прогнать злых духов.
Лаура. Ничего не понимаю.
Жак IV. Сейчас я тебе все объясню. (Хватает ее за руку и швыряет в противоположный конец комнаты.) Слушай меня внимательно. Мне надо решить. Или я соглашусь с тем, что у тебя ко мне не было ничего серьезного, тогда всему конец – я сам все ломаю, душу тебя, как Отелло Дездемону, или еще что-нибудь в этом же роде. Тогда ты увидишь, на что я способен! Или же я устанавливаю истинную причину: ты обманула не меня, а сама себя. И я приложу все усилия, чтобы показать тебе, как ты заблуждалась. (Учиняет в комнате страшный беспорядок. Обрывает шторы, что-то разбивает вдребезги. Делает это не торопясь, как бы мимоходом, акцентируя внимание на отдельные места своей речи.) Другой обошелся бы с тобой как с распутной женщиной, как с девкой, как с проституткой, но для меня ты просто гусыня, раскормленная гусыня, внушившая себе, что она голодна. Я не психолог и не гений, но на некоторые вещи у меня есть чутье! И уж, во всяком случае, я не слепой, нет, милая моя! Слепых мужей вообще не существует на белом свете. (Выходит из гостиной и возвращается, держа в руках кучу платьев. Начинает рвать их и разбрасывать по комнате.)
Лаура. Жак, что ты делаешь?
Жак IV (не реагируя). Не прерывай меня! Почему я ничего не видел? Почему я так доверял? Почему я был так спокоен? Знаешь, дурочка, почему? Просто потому, что ничего не было. Не надо усмехаться. Я же сказал: ничего, абсолютно ничего.
Лаура. Мое зеленое платье!
Жак IV (рвет зеленое платье). У тебя было зеленое платье! Нет ни одного мужчины в целом мире, который бы не заметил, что к нему стали иначе относиться. Даже самый ограниченный, самый тупой, самый толстокожий и тот всегда почувствует малейшую перемену. А если некоторые и закрывают на что-то глаза, то только из малодушия, из страха, из каких-то соображений или из-за бесхарактерности. Может быть тысяча разных причин, в конце концов, просто нарочно. Добровольные слепцы, вот кто они. Когда супруги больше не супруги, это же сразу понятно. Даже слону. Слышишь, слону и тому понятно!