... Шестеро смелых дружно встретили следующий натиск противника. Первый же удар выбил из строя третьего Ипэлма и отважного следопыта Шнотца. Но белые призраки устояли и принялись ожесточенно обороняться. Это им отлично удавалось, ибо новички сражаться не умели. Сборище мохнатых клубков, спиралей, пятипалых каракатиц и прочей шушеры действовало нахрапом, силой и погибало от ювелирных ударов подданных Лауры. Но как полчища голодных комаров убивают огромных оленей и лосей, так и черные призраки шли и шли в наступление. Вряд ли белый отряд смог бы долго продержаться. Вот уже и Лауре рассекли левую руку, и энергия сверкающими звездочками заструилась из королевы. Словно в ответ ожил талисман, извергнув на этот раз не смертоносные лучи, а синие сферы, взывающие о помощи. Словно мыльные пузыри, возникали они из камня, росли, увеличивались, закрывая белый отряд, армию нападавших, площадку, а затем и близлежащие дворы.
Чем больше становился их объем, тем незаметнее они казались, разнося по округе призывы, предназначенные не для людских ушей. Будто содрогнулась земля, и выбрались на ее поверхность ночные существа, принявшее в свое время покровительство повелительницы тьмы. Схватка закипела с новыми силами. КХ максимально приблизился к полю боя и приказал двум телохранителям собрать проверенных воинов, чтобы жестким клином рассеять неискушенный в баталиях ночной народ. Но замерли стрелки, отсчитывающие триумф когда-то безвестного библиотекаря, рухнули опоры, поддерживающие извилистую дорогу, убегающую к славе. Подданных повелительницы тьмы вел пришедший в сознание Ыккщщер, а из факела его уносился в черно-синее небо столб голубого огня. Все существа, упомянутые в четвертой главе, собрались здесь, напрочь откинув нейтралитет, а вместе с ними еще сотни других, вовсе не поддающихся описанию. Монстры со страниц триллеров и из кадров фильмов ужасов обрели собственное право голоса и отдали этот голос Белой Королеве.
Ночной народ смело оттеснил в сторону уцелевших воинов и принялся истреблять рядовых граждан Темного мира. Черные пришельцы бросились врассыпную, стремясь отыскать исчезнувшие границы и спастись в тихих, скучных, тесных, но таких безопасных родных просторах. Видя, что дело всей его жизни безвозвратно рушится, КХ неимоверным усилием развернул дорогу Лауры и оттянул с позиций закрытого мира исполнителей. Но это еще больше осложнило ситуацию. Дорога внезапно ускользнула от ослабевшего КХ, и множество исполнителей бездарно исчезло, разбросанное по совершенно посторонним мирам. А успевшие проскочить налетели на мечущихся в панике добровольцев. Те вообразили, что их обошли с тыла, и окончательно разбежались по кустам, а исполнители, потерявшие разум от бушующего урагана противоречивых приказаний, набросились друг на друга.
Последний приказ КХ отдал остаткам своего штаба, отправив всех без исключения организовывать исполнителей. И оставшись в одиночестве, главнокомандующий-неудачник встретился с горящим взглядом Белой Королевы, направляющейся к нему с устрашающей быстротой. Растерявшийся КХ все же сообразил, что теперь его спасет лишь скорость полета, темнота ночи, да умение маскироваться в условиях предлагаемой местности. Кинув гибнущие остатки своей армии на произвол судьбы, несостоявшийся король стрелой взвился вверх и последовал к длинному дому, стены которого отливали мертвенно-бледным светом в лучах беспристрастной Луны, продолжавшей медленно отмерять свой путь по усеянному звездами небосклону.
Глава двадцатая.
Что посеешь...
Ты запомни, сынок, Золотые слова: Хлеб - всему голова, Хлеб - всему голова. (Яркий образец советской эстрады).
Я жестоко и изнурительно страдал. Не от холода, нет. Сидя на крыше и наблюдая ожесточенное сражение иномирян, я чувствовал себя крайне неуютно. Перед моими глазами вживую кипели смертельные схватки и гибли... нет, не люди, но кто знает, может они были лучше людей. По крайней мере, меня. Все меньше становилось белых облачков, а я сидел и смотрел всего лишь со стороны, словно пялился на порядком поднадоевший экран телевизора, готовый встать и нажатием кнопки вызвать другой канал, где тихо-мирно "на пороге ночи" страдают "Богатые" вкупе со "Второй мамой". Я не мог впихнуть себе в голову мысль о том, что все происходящее реально. Ну разве не я, держа прохладную руку Лауры, бродил с ней по солнечным местам? Разве не я пробовал вблизи полуночи ухватить Ыккщщера за его призрачное туловище, но под сжавшимися пальцами остались лишь капельки пота, выступившие от волнения перед сверхъестественным? Не мне ли пришлось, надрывая дыхалку, нестись на поиски неведомой дороги и, страдая от духоты, разыскивать талисман посредством знаменитого сорок первого автобуса? А теперь я обнаружил, что воспринимаю случившееся как игру. Захватывающую, интересную, но все же игру, которую вот-вот придется оборвать и начинать заниматься делом. Все, как во сне. Только что ты летел, хватал, догонял, спасался от преследования, выслеживал, восторженно ощущая себя незаменимым человеком в самой гуще событий, и вдруг перед тобой прочное стекло. Действие продолжает разворачиваться все более захватывающе, но ты уже не участник, а всего лишь наблюдатель, сидящий перед ящиком с кнопочками. Наблюдатель, страстно желающий оказаться по ту строну экрана. Еще жива надежда, что стоит только дотронуться и... Но идет время, наблюдатель смиряется с отведенной ему ролью и напряженно смотрит туда, где купается в приключениях главный герой, на месте которого совсем недавно находился он сам. Ну не участвовать, так досмотреть хотя бы... И удрученный зритель опасливо коситься на дверь, не беспочвенно подозревая, что она сейчас раскроется, а вошедшие люди бесцеремонно выключат телевизор и отыщут кучу неотложных дел. Но пока не наступил этот момент, остается щемящее чувство сопричастности и горечи, что под безоблачным солнечным небом или в тихих, еще теплых сумерках в компании самых верных друзей и самой лучшей на свете девушки пробираешься к заветной цели уже не ты.