А призраки летели над засыпающим городом, вились между веток, тихонько раскачивая листья, заглядывали в окна гостиных и спален к ничего не подозревающим людям, носились по чердакам, усаживались на телевизионные антенны, разбросанные по крышам. Мир, столь непохожий на прежний, волновал их, будоражил, навевая неведомые доселе чувства. Невероятные россказни счастливчиков, для которых не существовало преград между мирами, на глазах обретали плоть. Воздух свободы и новизна пьянили, а призраки уже разлетались по закоулкам большого города, выискивая себе уютный уголок на тот случай, если когда-нибудь еще раз удастся вырваться сюда. Они знали, что только единицам из них удастся устроиться здесь, закрепиться, удержаться, а остальным предстоит вернуться обратно. Армия распадалась огромным веером, теряя друг друга из вида, купаясь в волнах свободного полета в бесконечном холодном небе.
И только неразлучная троица летела вперед и вперед — королева Лаура, спрут и сгусток. Они мчались по прямой, и все предчувствия и опасения оставались позади, не в силах угнаться за такой стремительной командой. И некому было слушать их взволнованные голоса.
— Неужели я теперь смогу приходить сюда, когда захочу, — не веря удаче, королева чуть ли не пела. Ее длинное белое платье трепыхалось на ветру так, словно у королевы напрочь отсутствовали ноги. Впрочем, кто их поймет, призраков? Кто с уверенностью может сказать, что должно, а что не должно у них иметься? Счастье скользило по ужасному лицу повелительницы тьмы. Но для ее спутников не существовало никого более прекрасной и величественной во всех возможных и невозможных мирах. Вместе с Лаурой они парили в вышине, бесстрашно бросаясь навстречу ветру. Бушевавший на просторе ветер изо всех сил боролся с ними, стараясь опрокинуть, развернуть, но тщетно. Ему не по зубам справиться даже с волосами Лауры, которые замерли, словно вмиг заледенели. Ветер, беснуясь, удвоил усилия, но его порывы беспрепятственно проскальзывали сквозь призраков, не причиняя им никакого вреда.
Вот позади еще одна улица, еще один дом, а впереди все новые и новые здания.
Призраки броском достигли телевизионной башни, крутанулись вокруг нее. Издали казалось, что к двум десяткам ее габаритных огней прибавился еще один, но подвижный, живой — то реяло пламя факела, не уступавшее им по яркости.
Оставив телевышку за спиной, призраки медленно зазмеились по улице, стараясь не отставать от припозднившегося грузовичка. Ничего не подозревающий водитель свернул налево, где вдалеке маячили многоэтажные дома, а потусторонняя троица пролетела над крышами пятиэтажек, едва не цепляясь за антенны.
Они чувствовали себя превосходно, наслаждаясь свободой и покоем. Стремительный полет, мерцающий свет звезд, ровный круг луны, шелест деревьев, ветки которых тихо колыхались совсем рядом, и дома с потухшими окнами. Сказочная ночь.
Миновав детский сад — двухэтажное здание с разбросанными вокруг детскими сооружениями, призраки пролетели между углами двух домов, ловко вынырнув из густой листвы, пронзили кирпичи трансформаторной будки (о ее предназначении они, конечно, не догадывались, но какое им дело до разных, никому не нужных тонкостей) и снова зависли на пару секунд. Перед ними раскинулся большой просторный двор. Опустившись на крышу одноэтажного кубика, призраки по-хозяйски осмотрели раскрывшуюся панораму, близкий горизонт, очерченный крышами, и длинный дом, стоявший перед ними. Стены его неясно бледнели во тьме, и у королевы прошел приятный холодок по телу, словно она увидела нечто родное, кусочек собственного мира. Передохнув минутку, белые путешественники взвились к небу и ринулись к дому, чтобы заложить королевский вираж у его окон, а затем пронестись над плоской крышей, озаренной лунным светом, чтобы впитать один маленький кусочек чужого мира целиком, до миллиметра, до самой микроскопической трещинки.
Факел горел ровным красным пламенем, не желая менять свой странный цвет на безопасный зеленый или победный голубой. Предостережение чего-то, что должно вот-вот свершиться, сквозило рядом, вибрировало в их призрачный субстанциях.
Счастливое предостережение! Но разве сама ночь и этот полет уже не были счастьем? И Лаура — королева призраков, напрочь выкинув из головы все посторонние мысли, приготовилась круто взмыть вверх вдоль стены, мимо выступа балконов и темных безмолвных окон.
Глава вторая
Последний экзамен
«На этом месте могла находиться реклама вашей песни.»
Занудно гудел будильник, и мне не оставалось ничего другого, как окончательно проснуться и, быстро одевшись, отправиться ополоснуть лицо. Сегодня не пришлось долго спать, сегодня мне предстоял экзамен — последний экзамен в последнюю летнюю сессию.
Кое-как проглотив два бутерброда, я запил свой небогатый завтрак стаканом сладкого чая, Больше в меня не могло влезть ни грамма. Вот так всегда у меня при сильной нервотрепке. В принципе, по нынешним временам очень даже выгодно иметь подобный желудок. Только в гостях возникали некоторые проблемы. Съев три-четыре салата, от которых просто не успевал отказаться, и минимум жаркого, я уже не мог смотреть ни на что съедобное. Поэтому приходилось полностью игнорировать торты и другие сладости, что огорчало хозяев (и меня в гораздо большей степени). По возвращении домой нервы успокаивались. Просыпался утерянный в гостях аппетит, и положенную норму продуктов я добирал уже из собственного холодильника.
День, видимо, не задался. По пути к месту учебы я успел попасть в пылевой столб, промокнуть под проливным дождем и немного подсушиться в троллейбусе.
На небе появилось радостное солнце, а по площади, одну из сторон которой венчал главный корпус, катились потоки грязной воды, словно где-то неподалеку опять прорвало канализацию. На носочках вымытых с вечера кроссовок я мужественно преодолел возникшую акваторию и ввинтился в толпу, терпеливо ожидающую автобус. Последнего в обозримом будущем что-то не намечалось.
Когда-нибудь при случае, будучи не таким вымокшим и озабоченным, я обязательно поведаю миру о том, как надо ездить в автобусах сорок первого, студенческого маршрута. Но сейчас у меня в голове крутились только теоремы Котельникова, свойства функций Уолша и принципы модального управления, которые упорно не запоминались накануне и сейчас вроде бы снова перестали выводиться.
Толпа жаждущих уехать на комплекс учебных зданий, расположенный в лесном массиве меж трех отдаленных жилых районов, росла с каждой минутой. Автобуса как не бывало. Поэтому мне, да и всем остальным, кроме занятых извечными разговорами про цены на балке и кабельное телевидение, ничего не оставалось, как любоваться центральной площадью нашего города.
Еще сорок лет назад вдоль улицы, перед тем местом, где сейчас находится наш главный корпус (то есть прямо там, где я переминаюсь с ноги на ногу и думаю совсем обо всем этом) теснились убогие деревянные лабазы. В них шла торговля жестяными и скобяными изделиями, а также разной домашней утварью. За домишками в глубине квартала стояла церковь, а вокруг нее был рынок, который просуществовал тут до 1953 года. Потом он переехал на теперешнее место в связи со строительством нашего корпуса. Вы спросите, откуда мне это известно. А просто однажды наша преподавательница по этике забыла дома положенную по программе библию. Зато у нее в сумочке случайно оказался блокнот, заполненный ею в бытность экскурсоводом. И мы послушно конспектировали краеведческие сведения, не зная еще, что зачет по этике ставится автоматически при условии усердного посещения лекций.
А я помнил только двухэтажный домик рядом с кафе «Спутник». Его давно уже снесли, но из памяти никуда не исчезают потемневшие до черноты от времени доски и затейливая башенка, придававшая своему хозяину стройность очертаний и некую возвышенность над соседями.