Когда звук, наконец, достиг размеров громкогласного победного «Ура!» славных русских дружин, это могло означать только одно — он едет!
К свершившемуся событию подходить следовало диалектически. Беглого взгляда достаточно, чтобы в очередной раз доказать вечную истину: все не сядут. Теперь можно уже начинать правильный выбор позиции, дающей в любом случае приемлемый результат. Мне-то опыта было не занимать, но действия осложнялись присутствием Лауры. Как поведет себя королева, оказавшись стиснутой со всех сторон?
— Держись за меня, — шепнул я ей. — Ни в коем случае не отпускай.
Лаура метнула в меня испуганный взгляд и цепко ухватила своими пальчиками мою левую руку повыше локтя. Предчувствуя скорую посадку, толпа восторженно орала.
Нас уже сдавили и со всех сторон, как и предполагалось. Сзади нетерпеливо напирали те, кто не позаботился занять место в первых рядах заранее. Спереди отступали эти самые первые ряды, опрометчиво вырвавшись на середину дороги. Но я стойко держался на месте, подталкиваемый напором в спину. Инстинкт самосохранения заставил отступавших просочиться в незаметные щели, неизвестно как отыскавшиеся в наших сплоченных рядах, или вдавить своими габаритами назад менее стойких товарищей. Четко следуя своим правилам, я оказался во второй шеренге страждущих, что давало неплохие шансы в предстоящей посадке.
Добравшийся до нас водитель оказался на редкость совестливым человеком.
Десятки раз другие, завидев гигантскую толпу, скопившуюся за время непредвиденного отсутствия остальных автобусов, спокойно проезжали мимо остановки и высаживали народ возле поворота. Тогда в автобус попадали только те редкие счастливчики, обладавшие резвыми ногами и трезвой головой, заставившей их вовремя рвануть за автобусом. Наиболее осторожные водители, заботясь о вверенной им государственной машине, тормозили уже за поворотом. В этом случае даже самые быстроногие участники забега не успевали достичь желанных дверей за отведенное время, хотя не обходилось и без счастливых исключений. И если на оживленной городской улице солидный человек с дипломатом вдруг резко ускоряется, без труда догоняя покинувшего остановку желтого представителя общественного транспорта, а затем уверенным пинком раздвигает казалось бы нерушимые двери и отработанным движением легко и изящно запрыгивает в салон, знайте, это он — боец старой закалки, прошедшей суровую школу сорок первого.
Проскочит или не проскочит? У поворота я, разумеется, его бы не упустил, но как быть с Лаурой? И вообще, кто-нибудь может представить себе королеву, бегущую за автобусом?
Но нет! Ближний к нам оранжевый прямоугольник фары ожил, показывая, что встреча неизбежна. Первая шеренга предприняла героические усилия, дабы оттеснить толпу еще на несколько сантиметров. Мы не сдавались и сопротивлялись не менее упорно. У водителя, однако, не было желания заканчивать оставшиеся до пенсии дни в тюрьме, похоронив под колесами «Икаруса» пару-тройку студентов.
Он тормознул, не сворачивая к остановке. Движение надежно перекрылось, красные «Жигули» недовольно гудели, зато, возможно, на этот раз была спасена жизнь какого-нибудь будущего президента России.
Ни на йоту не отступая от своих правил, я рванулся к ближайшей двери, сократив на полметра расстояние до нее. Затем я боком протиснулся мимо еще двух конкурентов, блаженно хлопающих ушами. С шипением и лязгом отворились двери, и первые счастливчики уже запрыгивали в салон.
— Ребята, пустите! Дайте же выйти! — отчаянно взывал к учащейся молодежи бородач культурного вида. Где там! Развернувшаяся картина напоминала не менее чем прорыв плотины, когда мощный поток летит вперед, сметая любые преграды с пути. Крики бородача донеслись снова, но уже из глубины салона. Затем он замолк. Коротко посочувствовав бородачу, я произвел решительную перестановку сил. Мой мощный рывок вытащил Лауру вперед и пристроил ее за спину какому-то здоровяку. Он, словно ледокол, неуклонно продвигался вперед, отшвыривая более юрких и нахальных во все стороны. Как караван кораблей мы следовали за ним, пресекая попытки посторонних людей втиснуться между нами. Добравшись до двери, я приподнял ошеломленную королеву за талию и поставил ее на первую ступеньку.
Затем мне достался могучий удар в спину, чуть не сбивший меня с ног. Я с трудом повернул голову назад, а ноги уже автоматически шагнули на подножку.
Там, на крыше автобусного павильона, кто-то, донельзя довольный, стрекотал кинокамерой, предвкушая в будушем вполне заслуженный главный приз на Парижском фестивале документальных фильмов.
Ну все! Я судорожно перевел дух, знаменуя окончание первого этапа. По крайней мере, автобус без нас не уедет. Теперь следовало проявить максимум быстроты и сообразительности. Глаза еще только успевают наметить свободное сиденье, а ноги уже делают прыжок к цели. Руки тем временем метко бросают сумку или пакет, чтобы сбить конкурентов с толку и выиграть доли секунды, за которые тело успевало добраться и приземлиться на застолбленное место.
Но на этот раз у меня не было сумки, зато мои движения сковывала хватка Лауры.
Разумеется, все не занятые пока места можно уже считать потерянными. Наиболее спокойная территория в гармошке была заставлена двумя запасками. Однако, просверлив взглядом весь салон, я успел втолкнуть королеву на отличную площадку, образованную углом окна и перегородки, отделяющей гармошку от первой половины салона, а также одиночным сиденьем, на которое секундой раньше плюхнулся взъерошенный второкурсник. Последним движением я сдвинул форточку, не дав Лауре скончаться от недостатка кислорода. После меня поволокло по течению и притиснуло к другому борту. В бок сразу же впился угол спинки, а по правой ноге уже прошлись не два и не три раза.
Где-то далеко-далеко начали захлопываться двери. Еще предпринимались последние попытки ввинтиться в монолитную массу студентов, уцепиться за поручень, втиснуть вслед за ногами и голову, оставить дверь за спиной и блаженно навалиться на нее. Кое-кому они даже удавались. Но вот автобус пришел в движение, отделив счастливчиков от тех, кому предстояло участвовать в следующих штурмах, чтобы пополнить плотность прохожих центральных улиц, выбравшись из очередного сорок первого.
Салон укомплектовался полностью — на двести с лишним процентов. По его черному стершемуся резиновому полу не удалось бы пробраться даже мышке. Люди стояли так плотно, что я не мог развернуть голову. Слева мое ухо было вжато в грудь некоего потенциального баскетболиста, а справа болтался пакет с красной «Нивой», то и дело норовивший царапнуть меня своим острым ребром. Так я и остался стоять, упершись взглядом в правый угол кабины. В переднем окне вырисовывалась грандиозная панорама. На голубом небе объявилась лавина далеких кучевых облаков, перед которыми померкли высоченные сосны с обеих сторон дороги. Казалось, автобус стремится не завершить петлю у стен машиностроительного факультета, а отправиться в неведомое путешествие к таинственной серо-желтой горе, чья вершина вырисовывалась над горизонтом по нашему маршруту. Но водитель не питал страсти к путешествиям, а лишь выполнял свою работу. Поэтому он повернул влево, оставив еще никем не открытый горный массив за пределами досягаемости моего взора.
Немного сбавив скорость, автобус проследовал мимо собравшейся толпы, правда, менее многочисленной, чем у столовой. В правом окне проплыли унылые лица, как у зверей в зоопарке. И здесь нашлись свои герои, пытавшиеся оглушительными пинками приоткрыть двери на ходу. Но прислонившиеся к дверям студенты отчаянно обороняли свои посты. Дверь — это не только вход или выход, но и надежная точка опоры. Согласитесь, гораздо удобнее лежать спиной на двери, чем находиться в подвешенном состоянии и выслушивать ругань от всех, кому ты то и дело опускаешься на ноги.