Впрочем, зачем тратить лишние слова, когда я был цел, невредим и по-прежнему здоров.
Что уничтожило врага? Кто бы объяснил! Возможно, импульсы, излучаемые моими нервными окончаниями, вошли в резонанс с волновой энергией призрака, что в свою очередь привело к преждевременному распаду… Нет, в эту минуту я меньше, чем когда-либо желал вычерчивать на доске диаграммы и формулы. Главное, я еще жив, хотя тщательно продуманная кампания завершилась безрезультатно.
Дислокация военного лагеря моей непобедимой и легендарной армии располагалась на территории чужого двора. Сама армия, состоящая из одного человека (лично меня), успешно продвигалась по нейтральным землям, не неся никаких потерь. В голове протекало заседание Генштаба, разрабатывающего план нового наступления.
Идти по второму кругу не хотелось, и поэтому я выбрал спираль — символ развития всего человечества. Несмотря на громкие слова, это означало лишь то, что я описал круг более широкого радиуса и замер, притаившись за стеной железного гаража в правом углу двора, приготовившись совершить вылазку с другой стороны.
Влажное железо блаженно холодило мою разгоряченную щеку. Запас смелости кончился. Я чувствовал себя тростником, который гнулся и гнулся, увиливая от порывов бури, а потом вдруг не успел и сломался. Я решил чуть-чуть потянуть время и еще немного отдохнуть перед вторым наступлением. Секунды черного часа таяли, не желая остановиться и поразмышлять о смысле жизни. Значит, пора делать еще один нелегкий первый шаг.
И я его сделал. Правда, немного в сторону. И, как оказалось, назад. Собственно говоря, я «…отклонился в северо-западном направлении». Так, успокаивая себя фразами «кратковременная потеря курса» и «вынужденные обходные маневры», я добрался до угла. Нет, не собственного дома, а ближайшей пятиэтажки, что никоим образом не приблизило меня к цели. Памятуя, как хорошо и спокойно мне было в ракете, я цеплялся ладонью за шероховатую стену и шел вдоль нее, теряя уже и без того изрядно сократившееся время.
Наконец, заглотнув побольше воздуха и надув щеки, я решил оторваться от оплота цивилизации и, споткнувшись, угодил в лоно природы в лице невысоких кустов, чуть не выткнув себе глаза. Черный сгусток взметнулся из-под ног, вырос, окутал меня с ног до головы, поглотив самые малые участки света. Я как будто очутился в черной яме.
Как только подобное сравнение посетило мою голову, земля эмигрировала из под кроссовок, словно показывая, что вряд ли ей отыщется альтернатива. Как и следовало ожидать, я ухнул вниз, набирая ужасающую скорость. Свистел рассекаемый воздух, а может и сквозняк в мозгу, все мысли из которого вырвались и остались где-то наверху. Полет ошеломлял своей стремительностью.
Вернее даже не полет, а нескончаемое падение. И более всего пугала неопределенность.
Выпав с девятого этажа, человек только успевает подумать «Вот черт, сейчас размажусь по асфальту!» И планы тут же воплощаются в жизнь. Покинув этот мир и узрев адские ворота, человек, вспомнив про символический котел, обнаруживает, что уже сидит по уши в вонючем кипятке. Но он хотя бы в курсе, через сколько тысяч лет его прошение попадет под амнистию, а он сам займет вполне сносную камеру предварительного заключения в чистилище. Я же не знал ничего.
Вокруг простиралась только беспросветная тьма. Я мчался уже со скоростью «Красной Стрелы» и вскоре намеревался достигнуть уровня межпланетного корабля.
Голова кружилась, но не от успехов, а от всеобъемлющего ужаса, крутящегося где-то внутри мозга. Не в силах справиться с ним, я замахал руками, стараясь отогнать дикий страх, и… задел стенку ямы, холодную, похожую на сырую глину.
В тот же момент падение прекратилось, словно кто-то резко нажал на клавишу «Пауза». Мгла рассосалась за секунду, и я вновь увидел знакомый с детства пейзаж. Перед глазами все плыло и качалось, но враг исчез. Куда? Да бог его знает! А мы будем считать, что победа в очередной раз выпала на нашу долю.
Расслабившись, я важно зашагал вперед, шатаясь, как бравый моряк при сильной качке. Блаженство продолжалось до той поры, пока я не обнаружил, что иду по совершенно открытому пространству, напрочь позабыл все меры предосторожности.
Молниеносным прыжком я укрылся за стволом одиночного дерева. Два низкорослых куста прятали лишь мои ноги и более ничем не могли помочь мне. Оставалось уповать на то, что призраки отвечали только за отведенный каждому район, а я еще не пересек границу соседнего участка.
Короткая пробежка привела меня к шелестящему клубу следующего куста. И здесь врагов не обнаружилось, что немало ободрило и придало сил для затяжного рывка.
Теперь я надежно замаскировался в сплетении зеленых насаждений. Фронт прикрывал белый кубик компрессорной. Чем увереннее я себя чувствовал, тем скоротечнее были мои недолгие остановки. Скользнув по стене, я упал в траву, встретившую меня промозглой сыростью, и принялся строить планы, выискивая грядущие позиции.
А позиций было всего ничего. В любом месте маршрута меня могли засечь, окружить, нейтрализовать и уничтожить.
Эйфория по поводу преодоления третьей засады рассеялась окончательно, и все же я не мог не похвалить себя за то, что вырвался. Как часто мы виним в собственных бедах суровую жизнь, перестройку, правительство, все прогрессивное человечество, непрогрессивное тоже и даже свою горячо любимую персону, а надо то только взять, да пошевелить рукой. Не зацикливаться в себе, не проклинать других, не размышлять о том, как нам обустроить Россию, не штурмовать заоблачные высоты, а поставить реальную цель и протянуть к ней руку. Вот не взмахни я немеющими от безысходности пальцами, так и летел бы сейчас, летел бы до бесконечности, до самого края времени.
Еще раз порадовавшись за себя, я вскочил, ускорился и стилем спортивной ходьбы двинулся ломаной, постепенно приближающей меня к дому. Справа остались камни, на которых мы с Лаурой переживали призрачное наводнение. Мелькнула выбивалка — родная сестра той, с противоположного края двора, а на ее деревянных проломленных перекладинах сидел… черный призрак.
Это был очень маленький призрак: ростом с локоть. Он напоминал сына полка, ловко выведывающего расстановку вражеских сил. Оранжевые глазки прямо вонзились в меня, но сам призрак и не пошевелился. Он не вопил, не размахивал флажками, не сигналил собратьям по разуму какими-то другими способами, а просто неподвижно замер, уставившись на меня, как собачонка. Собачонка тихая, но размышляющая про себя: «Захочу — укушу. А вот захочу — и не укушу.»
Впрочем бросаться и кусать черная собачонка не торопилась. Она терпеливо ждала моих активных действий, но я решил обойти ее стороной и не нарываться на нежелательные последствия.
И вот, перебравшись через дорогу, я стоял меж стволов двойного дерева. Дальше плескалось море травы, к сожалению доходившей только до щиколоток. Я прижался к прохладной, черной в ночи, коре и напряженно посматривал вперед. Все, дальше не пройти. Открытое пространство лишало возможности маневрировать. Я уже хорошо ориентировался во тьме, расплескавшейся по окрестностям. Воздух не пропитался мраком целиком, поблескивала в нем какая-то неуловимая частичка, позволявшая сохраниться прозрачности. На ее фоне мрачно чернели силуэты далеких кустов, стоек для сушки белья, едва различимых скамеек. Только дом продолжал отливать каким-то странным светом.
Маршрут оказался еще более неудачным, чем первый. Подъезд так и остался недосягаемым. Казалось, я зря покинул заросшую клумбу. В несбывшихся мечтах я отчетливо видел, как вырываюсь из ее пределов, в два шага преодолеваю дорогу и огромными прыжками добираюсь до синей дверцы, ловко виляя меж кустов у самых стен. Как просто и как легко! Скорость — и ни один призрак не успел бы даже коснуться меня. Но благоприятные позиции остались далеко в прошлом и несвершившемся. Впрочем и сейчас реально предпринять попытку прорваться, взяв за ориентир могучую колонну одинокого ствола, за которым трава резко прибавляла в росте, и спрятаться в ней не составляло особого труда.