Я отложил книгу. Засунув туда руку, вытащил тяжелую кожаную кобуру. Повертел ее в руках и, съедаемый любопытством, отстегнул застежку крышки и открыл ее. Там лежал настоящий пистолет, черный, с темно-коричневой шероховатой накладкой на рукоятке, и отдельно в кармашке магазин с несколькими патронами. У первого патрона, который был полностью виден из магазина, была достаточно крупная круглая головка.
Я вертел пистолет в руках, холодная сталь приятно холодила ладони. На стволе был выгравирован номер и надпись на чешском языке. Я попробовал вставить магазин в пистолет. Оказалось, это сделать совсем нетрудно – защелка громко клацнула. Он стал еще тяжелее.
Я вытянул обе руки с пистолетом, направляя его в окно, и прицелился на телевизионную антенну на крыше соседней пятиэтажки. Потом представил, что по крыше бегут несколько фашистов, и сымитировал выстрелы по ним, воображая отдачу и отрывисто шипя ртом при каждом выстреле. Естественно, всех воображаемых перестрелял.
Через несколько дней погостить сюда приехал мой младший двоюродный брат. После обеда, лежа каждый на своей кровати, разговаривая о чем-то, я открыл ему секрет найденного тайника:
– А ты знаешь, что я нашел?..
Потом мы вдвоем играли с ним, поочередно меняясь ролями советского пленного офицера и фашиста. Фашист вел на расстрел плененного офицера под дулом пистолета и подгонял его: «Schneller, schneller!» Приведя к стенке, которой служил шкаф в комнате, немец издевательски выкрикивал:
– Hande hoch!
Советский офицер, глядя ненавистным взглядом, медленно поднимал руки. Немец прицеливался, но не успевал выстрелить, поскольку резким движением пленный в краткой борьбе выхватывал у него пистолет и в упор расстреливал врага.
В воскресенье за нами приехали родители. Пока они сидели за обеденным столом, мы с братом играли в эту игру и так заигрались, что были обнаружены дядькой как раз во время сцены расстрела советского офицера у стенки. Был небольшой скандал, разговоры и разбирательства. Потом мы уехали по домам: брат со своими родителями, я со своими.
***
Недавно я рассказывал эти истории своему сыну. В конце добавил:
– А еще знаешь, твой дед, когда был чуть младше тебя, брал тайком этот пистолет на школьные вечера. С пистолетом ты же будешь выгоднее выглядеть перед девчонками, чем безоружный, – я улыбнулся. Потом добавил: – Хотя он рассказывал, что на этих школьных вечерах почти у всех были тайно принесенные пистолеты…
Сын спросил меня:
– А где сейчас этот пистолет?
– Дядька его разобрал и по частям выкинул с разных мостов в Анхор.
Самара, 12 февраля 2021 г.
Лаура
Был конец февраля. В Адлере он жил в гостинице "Олеся" на втором этаже в номере с форточкой в высоком скошенном потолке. В форточку была видна верхушка растущего во дворе кипариса, которую все время облепляли шишками стаи воробьев. А в приоткрытое окно заходил морской воздух по утрам, а по вечерам иногда тонкий запах дыма от шашлычной во дворе гостиницы.
Он работал на объектах будущих Олимпийских игр, расположенных в горах неподалеку от Красной поляны. Возвращался он оттуда после обеда, и все вечера были полностью в его распоряжении. В первый день, вернувшись с работы, он никуда не выходил: принял душ, потом смотрел телевизор. Лишь под вечер спустился в ресторан на первом этаже, поужинал, пил чай, а потом вышел во двор покурить и послушать пение птиц и разговоры постояльцев. Двор гостиницы был весь в зелени, вдоль окон первого этажа росли пальмы и туи, и среди них было множество цветников и декоративных колотых камней и валунов в стиле средиземноморского ландшафта. Терраса с оборудованным местом для курения вобрала в себя три парочки разговаривающих между собой во время курения. Покурив, одни уходили, их сменяли другие, а он продолжал сидеть, выкурив с промежутками три сигареты. Потом и он вернулся в номер и лег отдыхать.
На второй день утром, встав очень рано, он услышал в приоткрытое большое окно, выходящее во двор, проезжающий поезд. Вагоны мерно постукивали колесами по рельсовым стыкам и он, слушая уходящий вдаль состав, решил сегодняшний вечер разнообразить выходом к морю, благо до него было идти каких-нибудь десять минут. С объекта он вернулся в этот день рано. Его укачало по серпантинам, он принял с дороги душ, оделся, не стал обедать и вышел со двора гостиницы, желая побыстрее вдохнуть свежего воздуха. По переходу перешел шоссе и углубился в переулок вдоль большого санатория. Переулок был весь канареечно-желтый от цветущей мимозы. Он шел и любовался этими красками, непривычными для его обычной зимы. Проулок вел на улицу Просвещения, летом чрезвычайно многолюдную, заполненную отдыхающими, зимой пустую, тихую.