Мебели было немного: только подушки, очень низкие столы, достаточно длинные, чтобы на них можно было улечься, пледы, коврики; кресла в форме идолов и серебряных Будд, на скрещенных руках которых сидели гости, опираясь на их груди и животы.
Возле полуразрушенных колонн, обвитых колючими цветами, Марселла внезапно призналась:
— Знаете, чем я хочу заниматься целый день? И не только днем! Я провожу ночи напролет, занимаясь этим. Я не понимаю, почему я не должна этого делать, если мне это нравится? Но я ничем не пользуюсь, только своими пальцами. Вы не можете даже представить, насколько привлекательны мои пальцы! Никакой мужчина и никакая женщина, даже самый искусный пенис не могут заменить мне мои пальцы.
Она подняла их на уровень глаз, и в сиянии факела застыла в восхищении, приоткрыв рот. Проходивший мимо молодой слуга, одетый в темно-синюю ливрею с позолоченной отделкой, подумал, что она, проголодалась, и протянул ей корзину с фруктами. Она притронулась к его уху, наклонилась и поцеловала в голову, тихо прошептав:
— Оставь меня наедине с этим джентльменом.
Затем задумчиво спросила:
— Лаура, по крайней мере, умеет мастурбировать?
— Этим она владеет прекрасно,— уверил я ее.
— Отлично. И часто она этим занимается?
— В любое время, когда ей этого хочется.
— Не слишком часто. А долго она этим занимается?
— Столько, сколько ей нужно.
— Что ж, вот и прекрасно.
Время летело незаметно. Пробираясь по лабиринту комнат, мы повстречали Мирту, лежащую на кушетке в окружении цветов.
Слева от нее, поджав ноги, сидел молодой человек по имени Марио и читал книгу. Справа находилась Ингрид, которая плела венок из цветов и небольших зеленых веточек. Вероятно, она собиралась украсить ими свою голову.
Подойдя ближе, я заметил Стива, который, распростершись на полу, касался щекой колен Мирты. Он ласкал ее ноги, задрав оливковую юбку до самого живота. Я был возбужден от открывшегося передо мной зрелища — кудрявого темного треугольника и раздвинутых его пальцами врат рая. Мирта широко раскинула ноги, и я почувствовал, что возбуждаюсь от ее глубокого влагалища, влажного и твердого, которое, вероятно, имело вкус сока манго.
Ингрид вздохнула.
— Завидуешь? — поддразнила ее Мирта.
— Да. Галтьер был твоим любовником вот уже целый месяц. Он больше не собирается быть верным тебе.
— Разве? Он обращался к тебе за помощью?
— Ко мне? Нет. Но он мечтает о Лауре.
— В таком случае, я одобряю его выбор,— заметила Мирта.
Я был горд, что она посчитала Лауру достойной Галтьера. Это, конечно же, слегка беспокоило Ингрид, но куда ей равняться с Лаурой!
Стив становился все настойчивей.
— Ну, давай же! — потребовал он.
— Ой, нет! — возбужденно закричала Мирта.
Она схватила молодого человека за голову, зажала его золотистые кудри между грудей, и страстно поцеловала в губы.
Стив охотно позволил ей делать с ним все, что ей вздумается. Она расстегнула рубашку и начала играть с волосами на его загорелой груди. Потом Стив медленно поднялся.
Его ленивые движения были наполнены грацией балетного танцора, неожиданной в таком гигантском теле. Он взгромоздил свое массивное тело на Мирту с риском раздавить ее. Но она сама притянула его к себе на живот, желая быть раздавленной...
Я видел, как длинные изящные пальчики красавицы расстегнули ремень Стива и завозились с замком на ширинке. Длинные ноги мужчины вытянулись и перекинулись через бедра Марио. Тот захлопнул книгу и уставился на парочку.
Мирта помогла Стиву освободить пенис, любовно
погладила его головку и вставила во влагалище. Мне доставляло истинное удовольствие наблюдать эту сцену.
Когда Стив проник в нее, руки Мирты начали поглаживать спину любовника, слегка царапая ее ногтями, потом скользнули к его ягодицам и обхватили их. Некоторое время Стив совершал движения взад и вперед, а она меняла, силу своих захватов, попеременно усиливая или ослабляя их.
Пальцы Ингрид встретились с руками Мирты, и их ладони переплелись. Позже к ним, присоединились и пальцы Марио. Наконец, Стив застонал от наслаждения.
Я закрыл глаза и мысленно увидел перед собой любовников в другой позе. Совершенно обнаженная Мирта распростерлась перед огромным окном, плотно прижимая ладони к стеклу.
С другой стороны окна находился Стив, тоже совершенно голый. Он даже не пытался разбить или открыть стеклянную перегородку, только гладил груди Мирты, облизывал ее черный треугольник. Потом он приложил к стеклу свой пенис. Мирта прижалась к стеклу животом, ее промежность находилась на одном уровне с фаллосом Стива. Все ее тело соблазняюще извивалось, ритмично двигалось, чтобы еще больше возбудить любовника. В глазах Стива сверкало необузданное желание. Затем она опустилась на колени и ее губы оказались на одном уровне с его пенисом. Огромный фаллос пробился через стекло и вошел в ожидающий его рот Мирты. Мирта мастерски сосала его, казалось, что время замерло.
Мне никогда в жизни не доводилось видеть, чтобы чей-нибудь рот так умело смоктал пенис. Моя сперма никогда не выливалась так роскошно, так сказочно в чью-нибудь глотку, никогда не проникала так глубоко в другое тело...
Я услышал, как крик Мирты перекрыл музыку и шум вечеринки, и вновь открыл глаза.
Позже я нашел Лауру, лежащую на софе у стены. Половинки бумажных портьер были раздвинуты, чтобы можно было увидеть ее. Я лег рядом, и она обняла меня за плечи.
— Я хочу тебя,— сказал я ей.
— для этого не совсем подходящее время!
— Ты думаешь, что есть время желать тебя и время, когда я должен забыть о тебе?
— для всего есть свой черед. Есть время для объятий и время воздержания от них. Это из Экклезиаста,— процитировала она.
— Разве то, что ты дочь священника, мешает тебе жить?
— Я верный слуга Господа в доме священника и его шлюха, когда прихожу в храм сладострастия.
— Я предпочитаю видеть тебя почаще в другой твоей роли,— сказал я.— Вернее, я хотел бы тебя видеть в этой роли всегда!
Я склонился над ней и задрал платье так, как сделал Стив с юбкой Мирты, только до самой шеи, Я начал ласкать ее груди и заветный треугольник между ног, говоря при этом:
— Мне хотелось, чтобы твой отец заставил меня сейчас жениться на тебе, чтобы сохранить твою честь.
— И ты бы женился на дочери священника? — поддразнила она.
— Конечно же, нет! Я предпочитаю видеть тебя в другой роли.
— Какой же?
— В той, которую ты играешь в храме сладострастия.
Она добродушно рассмеялась и весело сказала:
— И ты полагаешь, что я действительно существую в такой ипостаси?
— Я верю только в то, что вижу собственными глазами.
— Или в то, что видит твоя кинокамера?
Я внезапно почувствовал угрызения совести — несколько дней я не притрагивался к кинокамере и вынужден был признать ее правоту:
— Видишь, как ты на меня влияешь,— тебе почти удалось сделать из меня предателя.
Она стала серьезной.
— Если это, правда, то, значит, я на тебя дурно влияю. Ты не должен изменять своих привычек ради меня.
Я возразил:
— Не думаешь ли ты, что нужно изменяться, чтобы доставить удовольствие любимому человеку?
—Нет.
Ответ прозвучал столь категорично и жестко, что я почувствовал почти физическую боль.
Я поднялся и увидел, как Галтьер и Натали, выйдя из джунглей, остановились. Они праздно любовались обнаженным телом Лауры.
— Я ревную,— пошутил Галтьер.
Лаура присела, ее платье опустилось, но бедра остались обнаженными. Таким же шутливым тоном она заметила:
— Из-за того, что я отняла у вас Николаса?
Натали живо отреагировала. Блеск одобрения вспыхнул в ее глазах. Она по очереди указала на Галтьера и меня и с надеждой спросила:
— Ага? Значит, вы двое?..
Галтьер громко рассмеялся, притворившись, что тщательно обдумывает ответ, чтобы разрядить создавшуюся ситуацию.
Мы с ним просто добрые друзья,— лицемерно сказал он.
Лаура не могла упустить возможности. Она педантично воспроизвела его профессорский менторский тон: