Лаура выскочила на веранду, обернувшись в саронг, который нашла в комнате. Она восприняла странную ситуацию довольно спокойно, без особого удивления, и даже весело рассмеялась.
— Артемио! — позвала она.— Иди сюда и взгляни, что делается: дикари воруют дом твоего друга!
Она говорила об этом, совершенно не обращая внимания, что сама стоит на веранде этого дома. Артемио появился в проеме окна совершенно голый. Осознав неуместность этого, он мгновенно удалился внутрь комнаты. Плот медленно плыл к середине реки. Краснокожие, казалось, устроились на обеденный перерыв, закрутив веревки вокруг столбов.
Только тогда Лаура заметила меня и весело махнула мне рукой:
— Эй, Николас, где же ты был? Чего ты ждешь? Приходи скорее к нам!
Она подошла ко мне развернула саронг и предстала совершенно голой перед дикарями. Их руки с рисом остановились между корзинами и ртами. Затем она нырнула в желтовато-коричневую воду.
Я сделал еще несколько кадров, снял рубашку, тщательно завернул в нее камеру, положил вместе со штативом в лодку, которая стояла на берегу, и тоже прыгнул в воду.
Я нагнал Лауру в несколько гребков. Мы начали дурачиться, обнимать друг друга. Она попыталась стащить с меня трусы. Здесь была очень грязная вода, и я противился ее попыткам. Я уплыл от нее и закричал:
— Артемио, что вы там делаете?
Его голос долетел до меня из глубины плывущего дома:
— Готовлю кофе!
После отдыха дикари разошлись по берегу реки и
сопровождали плот по течению. Наплававшись вдоволь,
мы с Лаурой поднялись на борт и устроились там,
ожидая, что же произойдет дальше.
Лаура надела свою рубашку на мокрое тело, так
что та стала такой же мокрой, как и мои брюки. Но это ее совершенно не волновало.
Артемио, застегнутый на все пуговицы и щегольски одетый, как на демонстрации модной одежды, наконец, принес нам кофе. Он был теплым.
— Я возбужден до предела, мой рог тверд, как камень,— признался я.
— Надеюсь,— довольно бесстрастно сказала Лаура.— Тогда давай займемся любовью.
— Где? — спросил я.— Мы не должны шокировать Артемио.
Мы начали смеяться, как идиоты,— это был один из тех взрывов хохота, совершенно беспричинного, который, казалось, никогда не закончится.
— Я хочу поразить тебя,— решила Лаура.
Она так и сделала. Артемио не появлялся из своей комнаты и ничего не мог видеть. Но краснокожие дикари, чтобы ничего не упустить, шли, повернув головы в нашу сторону и рискуя удариться головой о какое нибудь дерево. Я знал, что их взгляды увеличивают удовольствие, получаемое Лаурой, и это доставляло мне дополнительную радость.
Мы обогнули мыс и приплыли на пляж небольшой косы. Там кто-то стоял.
— Нас встречают,— воскликнула Лаура, чтобы дать знать Артемио, и он наконец-то выбрался из своей берлоги. Вскоре мы все трое выстроились на корме плота, пытаясь угадать, какой прием ожидает нас.
Силуэт принадлежал европейской женщине, и когда мы подплыли ближе, то увидели, что она довольно элегантно одета. Она бы не выделялась среди парада манекенщиц: шелковый, выполненный по заказу плащ, пастельного цвета шарф, белые туфли и перчатки.
Подойдя поближе, мы разглядели драгоценности, со вкусом наложенный макияж и модную прическу. Трудно было судить о ее возрасте. На вид — лет тридцать с небольшим. Ростом выше, чем Артемио или я, выше, чем Лаура. Стройная и изящная, как хороших кровей борзая. Светская женщина. И голос ее звучал, как у великосветской дамы.
— Добро пожаловать в гости к Долли, леди и джентльмены,— сказала она прежде, чем наш дом приплыл к берегу.— Я заплатила Сальвадоре Родригесу за пустой дом, без мебели. Но я вижу, он прекрасно его обставил. Очень любезно с его стороны.
Пока работники завершали маневры, чтобы получше установить дом, странная женщина ходила взад и вперед по грязному песку, в который глубоко погружались ее туфельки на высоких каблуках. Но она не обращала на это никакого внимания: по достоинству и свободе ее походки можно было догадаться, что она привыкла ступать по персидским коврам своей гостиной. Одновременно она говорила хорошо поставленным голосом:
— Да, я недавно приобрела эту землю и подумала, что проще купить дом у Родригеса и передвинуть его сюда, чем строить новый, Я не люблю ждать слишком долго. Не повезло бедняге Родригесу, вероятно, думаете, вы, и я с вами вынуждена согласиться. Но что делать с человеком, который не может правильно распорядиться своими средствами? Он неизбежно терпит поражения!
— Верно,— заметила Лаура.— Потому что он предпочел орхидеи своему, жилищу.
Долли внимательнейшим образом осмотрела ее, как будто она была каким-то необыкновенным экземпляром зоологического мира, появившимся совершенно неожиданно. Когда мы сошли на берег, она продолжала смотреть Лауре прямо в глаза, будто совершая строгую инспекторскую проверку; Затем сказала:
— Вы, безусловно, привлекательны, но в таком виде вам нельзя показываться в большом городе.
В каком еще городе? Мы были в сотнях миль от ближайшего населенного места. Она продолжала:
— Пройдите к моей машине, и я дам вам что-нибудь подходящее.
Она повернулась ко мне и заявила:
— Сожалею, но у меня нет ничего для вас.
— В любом случае,— заметил я,— нам нужно вернуться назад.
— Можно у вас спросить, зачем?
— Я оставил кинокамеру и автомобиль на земле Родригеса,— объяснил я.
Долли повернулась к Артемио с величественной снисходительностью прирожденной графини
— Мои работники доставят вас к Родригесу,— сказала она.— Вы заберете там вещи джентльмена и привезете сюда. Затем вы доставите автомобиль к его дому. Я сама прослежу, чтобы мои гости благополучно вернулись домой, но немного позже.
Это задело меня, и я довольно холодно вмешался:
— Вероятно, здесь какое-то недоразумение. Мистер Лорка наш друг, а не слуга.
Долли это замечание страшно развеселило. Она недовольно надула губки, но закончила ангельским тоном:
— Он был моим другом прежде, чем стал вашим.
И он должен мне достаточное количество денег, чтобы я могла время от времени попросить его о небольшой услуге.
Артемио улыбнулся со спокойной беспечностью, как будто уже привык к колкостям Долли и склонен прощать ей все. После этого он покорно, как ягненок, пошел к лодке, на которую она указала и где его ожидали два гребца.
Уже находясь в лодке, он сделал прощальный выстрел, информируя нас:
— Это правда, мы с Долли старинные друзья. Мы вместе служили в армии.
Лаура и я обменялись недоуменными взглядами. Какая еще армия?
Пока Артемио выполнял поручение, хозяйка показала нам свое поместье. Когда же она увела Лауру, чтобы переодеть, я спустился на берег реки, переживая, доставит ли Артемио мою кинокамеру. Мое беспокойство возросло еще больше, когда я увидел, что лодка возвращается только с двумя гребцами. Один из них передал мне мои вещи и рубашку, другой записку, написанную красивым аристократическим почерком:
«Не теряйте напрасно времени. Я доставлю ваш автомобиль в целости и сохранности. Припаркую возле института. Вещи ваши на месте. Позвоните мне».
Но он не оставил номера телефона. В любом случае, о чем мы стали бы с ним говорить? Я проверил: моя кинокамера не сломалась и даже не намокла. И это обстоятельство обрадовало меня: можно было продолжать съемки.
Я услышал шум бегущих ног. Лаура подбежала ко мне, крайне взволнованная. На ней была действительно модная рубашка цвета хаки с короткими рукавами, перепоясанная кожаным ремнем, и короткая военная мини-юбка зеленого цвета. На голове красовалась зеленая фуражка с длинным козырьком, которая, вероятно, принадлежала какой-то воинской части. Было ли это, из гардероба Долли, когда она служила в каком-то полку?
— Ну, как я выгляжу? — закричала Лаура, немного запыхавшись.
— Ужасно! — выдохнул я.
— Ты даже не представляешь, какую ты несешь чушь! — не сдавалась она.— Это же форма знаменитого полка!
— Я говорю то, что думаю на самом деле!