Сережа мычал в ответ о сволочизме отдельных популярных певцов. Тех, которые считают, что они именно пуп земли, а остальные – то, что ниже пупа.
– Из всей музыкальной культуры уяснили только одну фразу: «Эй вы, сучки, где же ваши ручки?» – а гонору выше крыши. Уже и Моцарт рядом не валялся. Еще и авторам ни хрена не платят! А интервью послушаешь – такие все добрые, сил нет. Как же, яйца варят – бульон нищим отдают…
Правда, по мере убывания волшебного напитка наши взгляды на современную эстраду становились все более терпимыми.
Выяснилось, что там масса интересных исполнителей. Да и народ в основном подобрался талантливый и душевный. И вообще пора ехать на вокзал и там в ожидании поезда добавить где-нибудь в кафе.
Тем более, что сколько водки не пей, а организм все равно на девяносто процентов состоит из воды.
Мы распрощались с Дворцом съездов, нырнули в метро и уверенно осуществили задуманное. Заодно взяли по стакану кофе – чтоб не слишком развезло.
Выложили дипломы на столик, имея в виду, что пьянка без тостов полностью теряет свое воспитательное значение.
Возле стойки замызганный старик лет восьмидесяти просил у молоденькой барменши налить сто граммов водки. Та сухо объявила:
– Двадцать рублей.
При этом окинула клиента недоверчивым взором: мол, есть ли у тебя такие непомерные деньжищи?
Дедок извлек из недр зипуна новенькую сторублевую купюру. Барменша мгновенно подобрела:
– Может, вам еще чего-нибудь?
Ненавязчиво предлагая какую-нибудь закуску местного производства.
Старик грустно улыбнулся:
– На всю сдачу – любви!..
Я чуть не хлопнул себя по лбу. Надо же, со всей этой суматохой почти забыл что у меня-то любовь еще имеется! Моя ласточка уже, небось, извелась, посматривая на телефон. И капают ее дивные слезы в тарелку с остывшим борщом.
А я, как предпоследняя скотина, бездумно распиваю вредный для здоровья алкоголь.
Пришлось сослаться на поход в туалет и оставить Красовского наедине со смутными раздумьями. А самому в который раз спешить к телефонному автомату.
– Алло, я слушаю, – сонно и подчеркнуто нейтрально отозвалась из трубки Татьяна-2.
– Привет! Очень рад слышать твой голос. Я тут немножко пьяный. Стою на вокзале с дипломом лауреата в руках. Я тебе звонил, тебя все время не было. Что-то случилось?
– Да, случилось.
– И что именно?
– Я замуж выхожу.
Я от неожиданности слегка остолбенел. Новость казалась настолько неправдоподобной, что я даже сразу не понял, о чем идет речь.
– Как это – замуж?
– Как все. Подадим заявление и распишемся.
– А как же мы с тобой?
– Все, Витюшка. Я больше так не могу.
– Мне будет очень плохо без тебя.
– Переживешь. Это всегда так: сначала плохо, а потом находишь кого-то другого.
Татьяна говорила спокойно и уверенно, как будто сообщала о переменной облачности в отдельных районах.
Скорее всего, она заранее просчитала этот разговор. Меня в ее дальнейшей жизни уже как бы не было.
– Звонить-то хоть тебе можно иногда?
– Меня здесь уже не будет. Я переезжаю.
– В Израиль, что ли?
– Потом, наверное, в Израиль.
– Ну ладно, желаю тебе счастья. Помни, что у нас было много-много хорошего. Не забывай меня – где-нибудь в самом дальнем уголке памяти.
– И тебе тоже счастья и удачи.
Я побрел назад, к не обремененному излишним унынием Красовскому. Мелькнула мысль: сколько же событий и эмоций вместила в себя наша короткая однодневная поездка?! Точно хватило бы на пару месяцев размеренной городской жизни.
Причем какие-то потрясения и нестыковки у меня в таких случаях происходят почти каждый раз. И остается только завидовать людям, умеющим колесить по родной стране светло и безоблачно. Типа моего знакомого преподавателя школы милиции и по совместительству самодеятельного певца Саши Горенко.
Он как-то делился воспоминаниями о своей водной экскурсии из Петербурга в Астрахань. Теплоход неспешно плывет туда и обратно в течение аж двадцати двух суток. С остановками в каждом более-менее крупном городе для осмотра местных красот и выполнения культурной программы. Так что за одну поездку можно познакомиться с достопримечательностями огромного волжского региона.
Саша с товарищем заботливо погрузили в каюту два ящика водки. И выползли оттуда только в Астрахани. Чтоб купить еще два ящика на обратный путь.
То есть ребята отдохнули по-настоящему. И ради этого, конечно, не жалко никаких денег за дорогую оздоровительную путевку.
Красовский встретил меня радостным барабанным перестуком по поверхности стола.
– Трам-та-та-там-там, там-там! Марш вперед, труба зовет пионеров-ленинцев! Поезд объявили под посадку. Давай, допиваем – и пошли.
Мы вдумчиво разлили остатки по неприглядным пластмассовым стаканчикам.
– Приеду домой, – мечтательно сообщил Красовский, – пойду в баню. Буду смывать грехи и рождаться заново. Потом сяду за рояль и начну сочинять свою самую гнусную песню – о Москве. Хотя нет, лучше я буду писать свою самую хорошую песню – как человек возвращается домой. Подумай, может быть, что-нибудь сочинишь?
– Интересная, кстати, тема, – одобрил я. – Всем понятная. Каждый хоть раз возвращался домой. От любовницы, из отпуска, из тюрьмы – в общем, из другой жизни. Он успел соскучиться по своей улице, по своему дому, по людям, которые его знают. А в доме что-то изменилось, а что-то осталось таким же. И сам человек в чем-то уже изменился…
– Лирики можно поменьше, – поморщился Сережа. – Пусть будет сдержанно. Можно с легкой иронией.
– Насчет иронии сложновато. Получится – «Кто пил из моей кружки, кто спал на моей койке?» Такого не надо, это уже из другой песни. Хочется, чтоб получилось что-то светлое и чуть-чуть грустное.
– Ладно, подумай, сам решишь, что и как, – заключил Красовский. – Только не ленись и не отвлекайся на разную херню. Помни, что благими намерениями устлана дорога в зад.
Он поднял стаканчик и торжественно продолжил:
– Ну, давай за нас, за лауреатов! Чтоб, дай Бог, не последний раз!