– По редакциям бегаешь, разной херней занимаешься, когда для меня что-нибудь сочинишь?!
Я выудил из заслуженного портфеля второй экземпляр «Лапочки».
– Посмотри, – говорю. – По-моему, тут что-то есть. Вроде, интересная вещь получилась.
А сам думаю – сейчас скажет: «Ты что, охренел – «Лапочка»? Еще бы написал – «тапочка»! Какой дурак это будет петь?»
Сережа ознакомился и радостно выдохнул:
– Гениально!
Тут же ринулся к роялю – и с ходу спел всю песню. Я раньше только слышал о таких минутах сплошного высокого вдохновения. А тут убедился, что они бывают.
Пару лет спустя, когда наш шедевр уже гремел буквально из каждого утюга, мы с Красовским так же сидели у него дома.
Только водка закончилась быстрее. И мы прямо из-за стола рванули в магазин.
На полпути дорогу пересекло юное беззаботное создание предположительно женского пола.
– Стой! – загремел Сережа.
Создание испуганно остановилось.
– Песню «Лапочка» слышала?
– Слышала, – неуверенно пролепетала девочка.
Сережа ткнул себя в грудь.
– Я написал музыку!
Юное создание критически хмыкнуло.
– А вот он – слова!
Девчонка захихикала и убежала.
Она думала, что лохматые краснорожие дядьки ее нагло обманывают. Она не предполагала, что мы нагло говорим правду.
Зато в «Новостях» все вышло наоборот. При подведении итогов конкурса случилось то, чего никто не ожидал. Телевизор исчез.
Тайком пронести полированный ящик мимо неподкупной милицейской охраны считалось нереальным. Замредактора Фокин трагически разводил руками.
В газете торопливо объявили, что телевизор якобы получил один из липовых читателей, за фамилией которого скромно скрывался Муравьев. Благо Андрей являлся хоть и внештатным, но сотрудником, а значит вникал в ситуацию и шел навстречу.
Спонсоров, которые выкатили электронный подарок, такой вариант устроил. В конце концов, какая разница, кто именно будет пялиться в импортный голубой экран? Мероприятие прошло, реклама засветилась – и ладно.
Главное – чтобы тот, кто платил, в итоге получал то, что заказывал. Тогда чужие деньги гораздо легче приносят нужную общественную пользу, взращивая хлеб и рождая зрелище.
Я где-то читал крайне поучительную историю. Один штатник-дипломат прибыл в малоразвитую африканскую страну. И ему захотелось привести в порядок новое жилище. Он за десять долларов нанял местного негра почистить бассейн.
На следующий день дипломат решил проверить, как идет работа.
Негр расслабленно отдыхал в шезлонге. Дымил подобранным сигарным окурком. Вполглаза просматривал извлеченную из урны газету. То есть вел себя так, как в его представлении поступают истинные западные буржуины.
А в бассейне возился другой негр, которому первый отстегнул за это пять баксов.
Через день неспешно отдыхающих негров было двое. А работал третий, нанятый вторым за два доллара.
Если бы бассейн был побольше, дипломат сделал уважаемыми бизнесменами половину африканского населения.
Мы с Красовским уверенно двигались по пути от третьего негра ко второму. В плане будущего обретения финансовой мощи путем вполне достойного и даже престижного занятия.
Нетленная продукция песенного труда наконец-то начинала приносить хватающую за сердце отдачу.
Мы чувствовали себя способными уверенно нести в массы подлинную радость. Так что наши неяркие дорожные ухаживания за девушкой в купе увенчались ее полным успехом.
Само собой получилось, что одну из двух закупленных нами нижних полок мы ей уступили. То есть галантное предложение сделал Сережа, а наверх полез я.
Спать не хотелось вообще. Я ворочался, глотал предусмотрительно закупленную на вокзале водичку и осторожно выходил в тамбур курить.
За окнами мелькало освещенное редкими огнями пространство. В голове вертелись обрывки умных мыслей о том, как все удачно складывается. И какая все-таки молодец вытащившая нас в лауреаты Эдна Цветова.
ЭДНА ЦВЕТОВА
Повествовать об этой певице для меня довольно сложно. В силу ряда причин.
Во-первых, я так и не понял, какая она. Потому что, как любая Женщина (с большой, естественно, буквы), она разная. Рассудительная и легкомысленная, кокетливая и недоступная, раскованная и замкнутая. И та, с которой я общался в определенные моменты, не обязательно настоящая. Я ведь тоже благодарная публика, перед которой можно играть.
Во-вторых, не хотелось бы наживаться на капитале чужой заслуженной славы. В смысле высвечивания личных подробностей, кто от кого ушел и к кому прибился. Тем более, что существует непотопляемая когорта газетных авторов, которые прекрасно с этим справляются и без меня. Раз уж так вышло, что у певицы громадное количество верных поклонников. И все они с интересом глотают практически любые дежурные сплетни.
Помню, в кабинете редактора одного из отделов «Санкт-Петербургских новостей» на специальном стенде красовалась газетная вырезка, озаглавленная «Аромат Эдны Цветовой». О новых духах, названных в честь данной российской знаменитости.
Заголовок в последнюю минуту успели переделать. А вырезанную из сигнального экземпляра статью повесили на стенку в назидание пишущей братии.
И, наконец, главное. Мне нравится то, что она делает. Я уважаю в ней профессионала. Я влюблен в нее как в женщину. Немножко абстрактно, с хмельной сумасшедшинкой и даже с легкой ревностью.
То есть я никак не могу быть беспристрастным.
Наверное, лучше начать совсем издалека.
Я вырос в глубокой, как Мариинская впадина, провинции. Фрагмент детских воспоминаний: начальная школа, перемена, две девочки верхом на парте. Уверенно копируя еще непривычный зарубежный акцент, они поют: «Снежная, снежная королева…»
Сейчас любой мелкий кабацкий певец из Пырловки, что под Нижней Горловкой, убежден в личной художественной неповторимости. Он уверенно подгоняет репертуар к своему исключительно популярному в Пырловке имиджу. Или, выражаясь знаменитыми словами поэта, он не делает под Маяковского, а делает под себя.