========== Часть 1 ==========
Гермиона ненавидит лаванду. Лаванда снится ей в кошмарах, и каждый чертов раз после Гермиона ходит весь день сама не своя.
Снится ей, как она лежит в гробу, будто бы она умерла, но на самом деле нет, просто никто об этом не знает. Она лежит, скрестив руки на груди, а под ладонями ее волшебная палочка, в парадной мантии Гриффиндора, а под головой вместо подушки – учебник по истории Хогвартса. Глаза закрыты, но она все равно видит всех, кто пришел на ее похороны. Иногда это вся магическая Британия, а иногда никого. Чаще всего – самые близкие, только ее родителей нет. Она стерла им память, поэтому они не знают, что их дочь умерла. Они не знают, что у них вообще есть дочь.
И снится Гермионе, что священник читает проповедь, потом рассказывает занимательные факты из ее биографии, потом говорит, что завещания покойная не оставила и можно закапывать. Гроб опускают в могилу, почему-то без крышки, всегда без крышки. В этот момент Гермиона всегда хочет закричать, что это ошибка, что она жива, что страшно это – почувствовать, как тебя заваливает землей. Но не может издать ни звука. Не может пошевелиться. Ничего не может, только смотреть, как над разверстой могилой появляются лица ее близких, и каждый из них бросает в нее горсть земли. На нее. И потом начинается настоящий кошмар. Каким-то неведомым образом земля превращается в цветы, и ее заваливает не влажными тяжелыми комьями, а отвратительно-фиолетовыми невесомыми метелочками. В нос и горло набивается горьковатый удушающий запах. Стебли шелестят по мантии. Целый ворох лаванды погребает ее под собой, и спасения нет. Гермиона просыпается, задыхаясь, цепляясь за воздух сведенными от напряжения пальцами, вскакивает и распахивает окно. И долго-долго стоит, вдыхая ночной воздух, пусть даже и зима, не замечая, как тело колотит ледяной дрожью, а из глаз текут слезы.
*
Гермиона ненавидит лаванду. Зато Молли Уизли почему-то ее обожает и считает панацеей от всех нервных болезней.
После войны ей некуда было пойти. Рон, запинаясь и краснея, предложил пока пожить в Норе, потому что они все равно вроде как скоро поженятся, так что никто не осудит. С куда большим удовольствием Гермиона приняла бы приглашение Гарри пожить в особняке Блэков, но Гарри почему-то не предложил. Впрочем, она не обиделась. Ему бы самому сообразить, на каком он свете, а то есть некоторые сомнения. Так что Гермиона отправилась в Нору, и теперь не знает, как бы соблюсти все приличия и убраться оттуда куда угодно, хоть куда-нибудь, лишь бы подальше.
Семейство Уизли несколько поредело, но места все равно не хватает, так что она снова живет в комнате Джинни. Но все изменилось. Джинни любит поговорить, в основном о себе и Гарри и о том, как они скоро заживут. Хорошо они заживут, потому что национальному герою и его жене не по статусу будет жить плохо. Джинни зовет ее на Диагон-аллею выбирать свадебное платье, хотя Гарри еще не просил ее руки. Джинни мечтает, как переделает поместье Блэков, и умоляет ее найти то самое единственное заклинание, которое позволит снять со стены портрет скандалящей Вальбурги Блэк. Джинни спрашивает, сколько детей они планируют завести с Роном. Джинни словно прорвало. Она уже не та замкнутая застенчивая девушка, она теперь Жена Героя, ну или почти Жена Героя, и от ее стеснительности не осталось и следа. Гермиона не знает, куда себя деть, чтобы не слышать этот неостановимый словесный поток, особенно перед сном. После того, как они ложатся по кроватям, Джинни непременно извергается новой тирадой. И Молли… Молли всегда заходит пожелать им спокойной ночи и задерживается, любуясь самолюбованием дочери. У Гермионы дергается глаз.
Однажды Молли замечает, что гостья слишком бледна и нервно вздрагивает при каждом звуке. В тот же вечер она появляется в комнате девочек с большим подносом, а на подносе – пузатый чайник, чашки, сливочник, сахар и печенье. Она водружает поднос на столик между кроватями и разливает чай. Гермиона чувствует знакомый запах, и к горлу тут подкатывает комок.
– Гермиона, дорогая, ты слишком напряжена. Вот, я принесла тебе лавандовый чай. Лаванда – чудесный цветок, очень помогает от нервов. Выпей и будешь прекрасно спать.
Гермиона давит тошноту и бормочет благодарности. Конечно, она не будет это пить. Это отправится прямиком в унитаз, как только Джинни заснет. Но Молли присаживается на край ее постели, подает ей полную чашку и ждет. Они смотрят друг на друга какое-то время. Гермиона делает попытку отсрочить неизбежное:
– Спасибо, миссис Уизли, я выпью это потом.
Но не прокатывает. Брови Молли взлетают вверх, и она безапелляционно заявляет:
– Нет-нет, ты должна выпить сразу. Его надо пить, пока он горячий, а потом я заберу поднос.
Гермиона закрывает глаза и делает глоток. Она надеется только, что ее вырвет не прямо сейчас, а попозже. Чашка слишком большая. Глотков слишком много. Странно, но утром, когда Гермиона пьет свой кофе из этой же чашки, ей так не кажется. Омерзительный чай все не заканчивается и не заканчивается. Нет, наверное, все-таки вырвет… Наконец, она отставляет чашку и полузадушено говорит:
– Спасибо, мне достаточно.
– Ну, хорошо, – милостиво соглашается Молли, – а теперь засыпай. И ты тоже засыпай, Джинни.
Когда гаснет свет, когда Джинни замолкает, когда ничто не перебивает ее мысли, Гермиона лежит и ругает себя за то, что не сопротивлялась. На самом деле у нее просто нет сил. Все силы ушли на то, чтобы сопротивляться Темному Лорду и его армии, сопротивляться крестражам, сопротивляться собственному страху, а больше ничего не осталось. Она пуста внутри и неоткуда взять новые силы. Из уголков глаз текут слезы, ползут по вискам и противно заливаются в уши. Гермионе не надо ни свадьбы с Роном, ни заботы Молли, ни славы. Ей хочется заползти в какую-нибудь нору… другую нору, где не будет никого из Уизли, и лежать там следующую тысячу лет, надеясь, что однажды силы вернутся, а вместе с ними вернется и желание жить. И она снова станет собой.
Ночью ей снится, что она умерла, и ее хоронят заживо.
Утром за завтраком, Молли спрашивает, как она спала сегодня.
– Прекрасно, – отвечает она, потому что другого ответа от нее не ждут, а новых расспросов ей сейчас хочется меньше всего.
– Я знала, что лавандовый чай тебе поможет, – торжествующе говорит Молли. – Я буду готовить его тебе каждый вечер.
От такой перспективы Гермионе хочется заорать. Но она, конечно, только улыбается в ответ. Потом придумывает себе какое-то несуществующее дело и отправляется в маггловскую часть Лондона. Там она покупает газету, в кофейне берет себе еще кофе и открывает страницы с объявлениями о сдаче жилья в аренду.