— У нас есть свои интересы, — сказала его жена.
Казалось, что все те годы, которые не коснулись Гэри, отпечатались на ее лице. Солнце, сигареты и ветер покрыли ее кожу морщинами, и она выглядела как высохшая мумия.
— Вы не возражаете против нашего присутствия? — обращаясь к адвокату, капризно спросила Белл.
Близнецы были одеты в мини-юбки, их знаменитые ноги вытянулись почти до его стола.
Мистер Джонсон посмотрел на девиц поверх очков и едва заметно нахмурился. Казалось, он хотел сказать им, чтобы они прикрылись. Он снова перевел взгляд на Джоселин, заметил ее простой черный костюм с белой накрахмаленной блузкой, жемчужное ожерелье на шее и улыбнулся:
— Если мисс Джоселин не возражает, вы можете остаться.
— О, подумать только! — воскликнула Эш. — Мисс Джоселин! Мисс ученая. Ты будешь читать нам книжки?
— Думаю, вам это не повредило бы, — ответила Джоселин, не спуская глаз с адвоката. — Они могут остаться. Все равно они узнают подробности.
— Что ж, тогда начнем. — Он посмотрел на бумаги. — Вообще-то Эдилин Харкорт оставила вам, Джоселин Минтон, все.
— И сколько же это будет? — быстро спросила Белл.
Мистер Джонсон повернулся к ней.
— Я не имею права посвящать вас в детали. Хотя мисс Джоселин позволила вам остаться, ничего вслух оглашать не буду. А теперь прошу извинить, у меня много работы. — Он взял коричневую папку и подвинул ее к Джоселин: — Вся информация здесь. Вы можете просмотреть документы, когда сочтете нужным.
Джос встала.
— Спасибо, — сказала она, беря папку. — Я прочту позже.
— Надеюсь, что вы ознакомитесь с документами без посторонних. Эдилин написала о том, что, по-моему, касается только вас.
— Всё ей одной? — спросила Эш, наконец-то поняв суть сказанного. — А как же мы? Мы все время навещали ее…
Морщинистое лицо мистера Джонсона расплылось в улыбке.
— Как я мог забыть? — Он вытащил из кармана ключ и отпер ящик письменного стола. — Она оставила вам это.
Он протянул им два маленьких мешочка из голубого атласа, содержимое постукивало, как будто там были драгоценности.
— О-о-о-о, — ахнули в унисон Белл и Эш. — Это нам? Но зачем? Мы вовсе ни на что не рассчитывали.
С радостными лицами они открыли мешочки. Затем подняли глаза на адвоката.
— Что это?
Эш высыпала содержимое своего мешочка на ладонь. Двадцать блестящих маленьких черных камешков.
— Что это? Я никогда прежде не видела таких камней.
— Это черные бриллианты? — спросила Белл.
— Возможно, возможно, — проворчал мистер Джонсон. И, продолжая улыбаться, направился к выходу.
Джос с трудом удалось сохранить серьезное выражение лица. «Черные бриллианты», которые мисс Эди оставила ее сестрам, были на самом деле кусочками угля.
Она не сказала ни слова, когда они вышли из офиса. Сев на заднее сиденье автомобиля, она смотрела, как Белл и Эш, сидя рядом с ней, подносили кусочки угля к свету, восхищались их красотой и обсуждали, какую им сделать оправу.
Джос отвернулась к окну, чтобы спрятать улыбку. Шутка, которую напоследок сыграла мисс Эди с ее жадными, ревнивыми сестрами, заставила снова вспомнить о невосполнимой потере. Мисс Эди заменяла ей и мать, и бабушку, и друга, и учителя.
Джос подняла глаза и увидела, что отец, нахмурившись, смотрит на нее в зеркало заднего вида. Разумеется, он понимал, что это за камни, и представлял, какой разразится скандал, когда поймут и близнецы. Но Джос это уже не касалось. Она надеялась уехать задолго до того, как сестры разгадают злую шутку, которую сыграла с ними мисс Эди. Чемоданы Джоселин были уже упакованы и лежали в багажнике автомобиля, она возвращается на работу в колледж.
Только вернувшись в свою крохотную квартирку при школе, Джос открыла пакет, в котором лежало завещание мисс Эди. Несмотря на все старания оставаться спокойной, Джоселин страшно разволновалась, когда увидела конверт, подписанный знакомой рукой.
«Для моей Джоселин» — значилось на конверте.
Дрожащими руками Джос открыла конверт и вытащила письмо.
«Моя дорогая, дорогая Джоселин!
Извини, я не хотела бы показаться сентиментальной. Я не знаю, прошли дни или месяцы со дня моего ухода, но, зная твое нежное сердце, ты наверняка все еще печалишься. Я очень хорошо понимаю, что значит потерять человека, которого любишь. Многие из тех, кого я любила, уходили, а я оставалась жить. В те моменты мне тоже хотелось уйти…
Теперь к делу. Дом в Бока не мой, как и большинство мебели в нем. Но сейчас я надеюсь, что жильцы выехали и можно перейти к действиям. Не беспокойся, моя дорогая, лучшее, чем я владела, я забрала из Эдилин-Мэнор, и теперь все снова вернется туда».
Джоселин отложила письмо. Эдилин-Мэнор? Она никогда не слышала об этом месте. После первого недоумения пришло неприятное ощущение досады. Она провела рядом с мисс Эди большую часть жизни, и та никогда не упоминала об особняке в Эдилине. Эдилин-Мэнор? Это должно быть нечто важное, раз названо ее именем? Или это мисс Эди назвали в честь того места?
Джоселин снова взглянула на письмо.
«Я знаю, моя дорогая, ты рассержена и обижена. Я даже вижу, как ты хмуришься. Я очень много рассказывала тебе о своей жизни, но никогда не упоминала о городке Эдилин в Виргинии. Как ты можешь догадаться по необычности названия, город принадлежал моим предкам, или по крайней мере так гласит легенда. Столетия назад мой предок приехал из Шотландии с прелестной женой и вагоном золота. Он скупил тысячи акров около Уильямсберга в Виргинии, заложил там город, который назвал в честь своей юной жены — Эдилин. Семейная легенда гласит, что его жена была из аристократического рода, и когда ее отец отказался выдать дочь за парня из конюшни, тот сбежал вместе с невестой, прихватив большую часть денег ее отца. Никто не знает, толи он похитил Эдилин, то ли она последовала за ним по собственной воле.
Я уверена, что правда менее романтична, чем эта легенда, но примерно в 1770 году Ангус Харкорт построил большой каменный дом, и моя семья жила в нем, пока я не нарушила эту традицию. Мой отец оставил дом мне, мне одной, так как мой брат Бертран ничего не понимал в делах. Если у него была монета в 10 центов, он покупал на нее то, что стоило четыре.
Я росла с уверенностью, что буду жить с Дэвидом Олдриджем в Эдилин-Мэнор. Мы были помолвлены, и я думала, что у нас будет хорошая, красивая, здоровая семья. Но увы, вмешалась судьба и разрушила наши планы. И в первую очередь виновата война, которая изменила всех и все. После войны я уехала из Эдилина и оставила дом моему брату, но строго следила за ним. Бертран умер много лет назад, и все эти годы дом пустовал.
Дорогая Джоселин, я оставляю тебе этот дом, о котором ты никогда не слышала. И который находится в городе, о котором я никогда не рассказывала».
Джоселин отложила письмо и молча, рассеянно уставилась в одну точку. Дом построен в 1770 году? Неподалеку от красивого Уильямсберга? Она оглядела свои скромные апартаменты. Это было лучшее из того, что она могла себе позволить на свою мизерную зарплату. А тут целый дом! И притом старинный!
Джос снова потянулась к письму.
«Есть еще кое-что, о чем я хочу рассказать тебе. Помнишь, как я в церкви предсказывала судьбу новобрачных? Кто хорошая пара, а кто не протянет и несколько месяцев? Если ты помнишь, я всегда оказывалась права. Как ты знаешь, я никогда не позволяла себе вмешиваться в твою личную жизнь. Но больше я не могу спокойно взирать на твое одиночество и хочу кое-что сказать тебе. Прекрасный молодой человек, который, несомненно, подходит тебе, живет в Эдилине. Он внук моих старых друзей, с которыми я вместе ходила в школу, Алекса и Лиззи Макдауэлл. Их уже нет на этом свете, но их внук так похож на Алекса, что мне иногда кажется, что это он. В одну из своих поездок в Эдилин, да, дорогая, я ездила туда по секрету от тебя, я сказала об этом Алексу, и он очень смеялся. Как было бы хорошо, если бы он засмеялся снова, на его долю выпало так мало поводов для смеха! Его жену, Лиззи, нужно причислить к лику святых за то, что она сделала. Я очень надеюсь снова встретиться с ними, но уже в другом, лучшем мире».