А вот Марина – это человек “я знаю всё, а если нет, то узнаю”. Она была секретарём до меня и поверьте, приходить на место человека, которого все обожают очень сложно. Тогда мне не доверяли проекты, я занималась достаточно поверхностной работой. Но всегда была оговорка “а вот Марина…”. Мда… Планку она задала мне, не дай Бог каждому. Но она и помогала мне с этим барьером. За руку, как ребёнка, она провела меня по офису, презентовала всем структурам и, честно говоря, я не видела, чтобы кого-то после принимали с таким участием.
Было, конечно, в нашей истории 4 колесо. Несостоявшийся художник, продавший великое искусство тленному дизайну, Климент. Своим именем он обязан научной диссертации отца, историка, и матери с тончайшей душевной организацией. Женщина в 20 лет, порхающая как бабочка на цветке, выглядит очаровательно, но вот в 50 быть настолько далёкой от реальности странно, на мой взгляд. Я видела её много раз, часто в театральных, до жути искусственных па, за которые наш друг краснел и бледнел, но увы, родителей не выбирают.
В общем-то, он зашёл к нам в компании через Лиду, с которой в тот момент мы уже были дружны, хотя и посмеивались над её попытками говорить о высоком, выкладывая фото в белье. Он подписался на неё, она на него. Честно говоря, меня всегда смущала эта современная привычка, потому что есть крайне мало людей, чья жизнь представляет для меня интерес. Не хочу я видеть, чем позавтракала начальница соседнего отдела и какой паук залез к ней в номер во время отпуска. Для этого у неё есть друзья.
Но это всё неважно, потому что в один день Клим набрался храбрости и написал ей с предложением пообедать. Мы с Мариной были уверены, что это свидание, но Лида и слышать не хотела. Это был наш первый из многих совместных обедов.
Пропуская все хитросплетения судьбы, наши подозрения, Лидино увлечение и всеобщие разговоры, подведу краткий итог. Мы с согласия девушки почти создали идеальную медиа пару, но вот только Клим оказался другого поля ягода, о чём страшно боялся нам признаться. Тут сразу оправдались многие моменты нашего общения и мы, как настоящие тётки, благословили его на переезд к курортной любви в тропическую страну. Теперь мы общаемся редко и практически безучастно.
В принципе, моя работа меня почти уже устроила, но желание быть кем-то большим, чем рядовой житель планеты, двинуло на серьёзный анализ собственных навыков. Книги я любила с детства, отчего всегда выбивалась из пейзажа стандартной провинциальной жизни 00-х, пропитанного Ягуаром и тонкими сигаретами со вкусом клубники. Нет, я не была изгоем, моё поступление в столичный ВУЗ отмечали с размахом. Я гуляла до утра в компании 6 подруг (сейчас из них осталось со мной 0), ходила в первый и пока последний местный клуб, танцевала и веселилась. У меня даже были пародии любовных отношений. Но все эти попытки вписаться в реальность маленького города не привели к хорошим результатам. Я сбежала в большой город от “как у людей” и была счастлива своим решением.
Мне было 16, когда я вышвырнулась из гнезда с полным незнанием самостоятельности и мегаполиса. И хоть прошло много лет прежде, чем я поняла, кто я есть, тяжёлых и иногда безрадостных дней, я всегда знала, что переезд был не просто правильным решением, он был моим выбором, единственным.
Так… Куда я ушла? Ах да, творчество! Мой первый стих канул в лету (и Слава Богу!). Это было произведение про разбитое доверие (естественно), ведь подростки смотрят на мир через максимализм. Промолчу про рифмы, которые я встречала и в последующих своих произведениях. О, из старой тетради в забытие была отправлена как минимум половина стихов. Вторую половину пришлось нещадно редактировать и в хвост, и в гриву. Годные стихи я начала слагать только когда мне перевалило за 20.
С прозой всё было иначе. Мой первый рассказ, который я до сих пор считаю чудом, был написал осознанно и выдержанно.
Да, стоит упомянуть, что в студенческие годы у меня была подруга Лиза. Рыжая и несносная, много курящая и слишком странная, долговязая и угрюмая. Она писала объемные истории для женского чтива, где однотипные мужчины силой заполучали однотипных женщин, а потом совершенно однотипно в них влюблялись. Я честно прочитала первую историю и тут же призналась, что такое не для меня. К моему удивлению, Лиза тоже была не в восторге от собственных произведений, но у неё была аудитория, наработанная годами, которая не хотела думать о вечном, она жаждала мускулистого Жана и робкую Екатерину в углу московского клуба. Так появлялись на свет “рабыня желаний”, “дикий охотник” и т.д. и т.п.