Ничего не ответив, Линнет подала ему ремень и нож. Родив Роберта, она чуть не умерла. Даже сейчас ее фигура оставалась по-детски тонкой и хрупкой. Во время родов Джайлс просил лишь спасти ребенка — он всегда смог бы найти себе новую жену. К тому же какой смысл иметь такую слабую хозяйку? Однако Линнет осталась жива, а одна из бабок-повитух даже дала ей совет, как избежать очередной беременности. Для этого нужно прикладывать пропитанную уксусом губку. Впрочем, вымоченный в уксусе мох тоже вполне годился. Но вот уже несколько недель, как она не предпринимала никаких мер предосторожности, надеясь подарить мужу второго ребенка, однако судя по всему пока безуспешно.
Джайлс медленно натянул штаны, долго застегивая и постоянно поправляя их на поясе.
— Думаешь, мне приятно лежать с таким бревном, как ты? — опять начал он, мрачно уставившись на жену. — Да я с тем же удовольствием мог бы взять в постель какой-нибудь портрет — разницы никакой!
Она робко взглянула на его крепкую, мощную фигуру, затем снова опустила глаза. Что она может ответить ему, если при его грубых ласках ей и в самом деле хотелось стать бревном или камнем?
— А может, ты мечтаешь о каком-нибудь принце? — вновь заговорил он, надевая рубаху. — Кстати, мне очень не понравилось, как ты вела себя сегодня днем.
— Прошу прощения, милорд. Я лишь думала о нашем сыне.
— Да что ты говоришь! Я видел, как смотрел на тебя этот де Гейл, пока вы с ним ворковали. Человеку его происхождения достаточно малейшего намека.
— Клянусь, я ни о чем не помышляла, милорд, — проговорила она, и мурашки пробежали по ее спине. — Клянусь жизнью.
Джайлс вырвал у нее из рук ремень, и она опять вздрогнула.
— Клянешься жизнью? — переспросил он. — Ты бы еще сказала, что клянешься своей шкурой. — И он начал затягивать широкий кожаный ремень с бляшкой в виде головы дракона.
— Клянусь, — повторила Линнет, не отрывая глаз от искусно отлитой скандинавскими мастерами бляшки. Она знала, какую боль может причинять эта холодная медь.
Джайлс продолжал не спеша одеваться, подыскивая, как бы еще оскорбить жену.
— Я мог поверить тебе один раз, — хрипло произнес он, и взгляд его стал более напряженным, — но однажды я понял, что во время течки любая сука готова подпустить к себе первого попавшегося кобеля! — Туго затянув ремень вокруг стройной талии, он завязал узлом его свободный конец. — Ты сама знаешь, что тебя ждет, если опять забудешь о том, как должна себя вести.
Линнет опустила глаза и тупо уставилась в пол. Она лишь видела сапоги из позолоченной мягкой кожи, в которые был обут Джайлс, воинственно выставивший правую ногу вперед.
— Да, милорд, — покорно прошептала она, еле держась на ногах от усталости и тошноты.
Наконец он направился к дверям.
— Одевайся поскорей. Тебе еще нужно смотреть за домом, — крикнул он напоследок. — Давно пора научиться хоть что-нибудь делать! — И она услышала, как распахнулись двери, и, громко топая, он пошел вниз по лестнице, приказывая на ходу одному из своих слуг подготовить лодку, на которой намеревался отправиться к Лестерам.
Липкие струйки медленно сползали по ее ногам. Ее затрясло, и она присела на край кровати. Затем взяла гребень, выточенный из бивня нарвала, и начала расчесывать спутавшиеся волосы. Она могла бы позвать служанку, но сейчас ей лучше было остаться одной. Кроме того, она не хотела показываться перед прислугой в таком виде, ведь качество прислуги в первую очередь зависит от того, как держатся сами хозяева. Положив гребень на место, Линнет взяла кувшин с маслом, приготовленным из лепестков бархатцев, и аккуратно принялась смазывать им болевшие ссадины.
Джайлс часто избивал ее. Раньше, бывало, даже намного больнее. И, пока она вскрывала восковую пломбу на запечатанном кувшине, на глаза навернулись слезы. Молодая женщина обмакнула пальцы в масло. Боже, как ненавистно полностью находиться в его власти, как той мухе в паутине.
Перед глазами все поплыло, и она тихо опустилась на сундук, стоявший напротив комода. Даже железная обшивка сундука причиняла боль ее бедрам, ставшим такими чувствительными после грубых рук Джайлса. За двойным замком этого сундука лежали деньги, вырученные от продажи всей состриженной в этом году шерсти, а также подати, собранные с населения деревни. Вся серебряная утварь в Рашклиффе тоже хранилась в сундуках. Это была часть ее приданого, и Джайлс не имел права отдать его Роберту Лестерскому ради достижения своей цели. А деньги нужны были Джайлсу, чтобы держать своих должников в безвыходном положении. Обещаниями сыт не будешь, и ее муж уже успел установить для жителей деревни до предела высокие налоги. Так что, если в этом году урожай будет плохой, некоторым из его людей придется голодать. И все только потому, что какой-то шестнадцатилетний юнец страдает манией величия.
Предполагалось, что Джайлс будет сопровождать по морю Лестера, спешившего поддержать короля Генриха, расправлявшегося со своими восставшими сыновьями, но Линнет интуитивно чувствовала, что замышлялась измена. Джайлса не устраивали права, которыми король Генрих наделил баронов, и поэтому казалось маловероятным, что он действительно спешил на помощь государю. Джайлсу скорее могла понравиться другая перспектива: ведь у него появится куда больше возможностей, если на троне будет восседать малоопытный юнец, которому именно Джайлс поможет заполучить власть. Азарт и предвкушение собственной выгоды завладели Джайлсом — по крайней мере, Линнет не помнила, чтобы он когда-либо был так возбужден, вспыльчив и раздражителен одновременно. А она, к тому же, сама подлила масла в огонь.
Поднимаясь с сундука, Линнет запястьями быстро вытерла слезы. Кое-какое облегчение они все-таки принесли, хотя сердце Джайлса не смягчится от того, что она только что поплакала. Она бы вообще перестала плакать, если бы не знала, что есть мужчины с доброй душой. И сегодня днем ее заплаканные глаза, дрожащий голос и материнская забота о сыне заставили наемника Джослина де Гейла, несмотря на всю свою неприязнь к Джайлсу, оказать ему помощь.
Наконец Линнет позвала служанку, спокойно выдержала ее взгляд, когда глаза Эллы, скользнув по ее плечу, остановились на ужасном кровавом синяке.
— Вам сейчас нужны теплая вода и полотенце, — сочувственно заговорила Элла и поспешила за водой.
Линнет зажгла от ночника тонкую свечку и, пройдя через всю комнату, подошла к шторе. За нею в своей маленькой кроватке спал ее сын, изнуренный долгим путешествием. По подушке были разбросаны его взъерошенные светлые волосы. Он казался таким слабым и хрупким, легким, как былинка, но она горячо любила его, чувствуя свою вину перед ним. Хилые дети очень часто умирают в детстве, поэтому она постоянно была рядом с ним, постоянно была готова к тому, что, если вдруг появится кашель или жар, она сможет дать ему нужные настои из трав. А если он все-таки вырастет — каким мужчиной он станет? Уж точно не таким, как его отец, хотя одному Господу известно, что ждет его, когда он больше не сможет хвататься за ее юбку, оказавшись в суровом мире мужчин.