– Я думал, ты не разговариваешь с людьми в Метавселенной.
– Разговариваю, если мне надо спешно с кем-то связаться, – отвечает она. – И с тобой я всегда готова поговорить.
– Почему со мной?
– Сам знаешь. Из-за нас. Или забыл? Из-за нашего романа, ведь я в то время писала все это, мы с тобой – единственные люди, кто когда-либо сможет вести честный разговор в Метавселенной.
– Ты все тот же мистик и эксцентрик, каким была раньше. – Он улыбается, словно превращая это в очаровательное заверение.
– Ты даже представить себе не можешь, насколько я теперь стала мистической и эксцентричной.
– И какая ты теперь мистическая и эксцентричная?
Она смотрит на него с теплой улыбкой. Именно так, как смотрела, когда много лет назад он вошел в ее кабинет.
Тут ему приходит в голову спросить себя, почему в его присутствии она всегда настороже. В колледже он думал, что она боится его интеллекта, но уже многие годы знает, что это последнее, что ее беспокоит. В бытность свою в «Черном Солнце Системс» он считал, что это типичная женская осторожность, мол, Хуанита боится, что он пытается затащить ее в постель. Но и об этом теперь тоже не может быть и речи.
На этой стадии своих романов он исхитрился выдумать новую теорию: она осторожничает, потому что он ей нравится. Против ее же воли нравится. Он именно тот соблазнительный, но крайне неподходящий романтический вариант, которого должна научиться избегать всякая умная девушка.
Определенно это так. Все же есть свои преимущества в том, что становишься старше.
– У меня есть коллега, с которым я бы хотела тебя познакомить, – говорит она вместо ответа на его вопрос. – Джентльмен и ученый по имени Лагос. Потрясающе интересный тип.
– Он твой парень?
Тут она задумывается. Надо же, не спустила на него всех собак!
– В противоположность моему поведению в «Черном Солнце» я не трахаюсь с каждым мужчиной, с которым работаю. И даже если бы это было так, Лагос исключается.
– Не твой тип?
– Совсем не мой.
– А кстати, кто твой тип?
– Старый, богатый, лишенный воображения блондин с устойчивой карьерой.
Это едва от него не ускользает. Потом он все же успевает словить:
– Ну, волосы я могу покрасить. И рано или поздно я состарюсь.
Хуанита в самом деле смеется. Таким смешком обычно снимают напряжение.
– Поверь мне, Хиро, в настоящий момент я последний человек на земле, с кем тебе захотелось бы связываться.
– Это часть твоего увлечения церковью? – спрашивает он. Излишки доходов Хуанита пустила на то, чтобы основать собственную ветвь католической церкви – она считает себя миссионером среди разумных атеистов всего мира.
– Почему тебе надо говорить так снисходительно? – упрекает она. – Именно с таким отношением я и борюсь. Религия – не для простаков.
– Извини. Знаешь, это нечестно – ты можешь считать малейшее выражение моего лица, а я смотрю на тебя через чертову метель.
– Это определенно имеет отношение к религии, – говорит она. – Но все слишком сложно, и тебе настолько не хватает базовых знаний, что я даже не знаю, с чего начать.
– Черт, но я же в старших классах каждую неделю ходил в церковь. Даже пел в церковном хоре.
– Знаю. В этом-то и проблема. Девяносто девять процентов всего, что происходит в большинстве христианских церквей, не имеет никакого отношения к религии. Все разумные люди рано или поздно это замечают и потому приходят к выводу, будто все сто процентов – ерунда. Вот почему в сознании людей атеизм связан с рациональным мышлением.
– Выходит, все, что я почерпнул в церкви, к твоему делу отношения не имеет?
Хуанита с минуту смотрит на него задумчиво, потом вынимает из кармана гиперкарточку.
– Вот, возьми, – говорит она.
Как только Хиро берет у нее гиперкарточку, та из подергивающейся двумерной фикции превращается в реалистичный, сливочного цвета и с отличной текстурой, листок дорогой писчей бумаги. На глянцевой поверхности выведены черными чернилами два слова.
9
Все вокруг на мгновение замирает и тускнеет. «Черное Солнце» утрачивает свою великолепную анимацию и начинает двигаться размытыми скачками. Ясно одно: его компьютер основательно подвисает; все его платы заняты обработкой огромных объемов информации, содержимого гиперкарточки, и у них не хватает мощности для того, чтобы одновременно перерисовывать картинку «Черного Солнца» во всей полноте его поразительного жизнеподобия.
– Срань господня! – охает Хиро, когда в «Черное Солнце» полностью возвращается анимация. – Что, черт возьми, было на этой карточке? У тебя там, наверное, половина Библиотеки.
– И Библиотекарь в придачу, – говорит Хуанита, – он поможет тебе с поиском. Там много видеозаписей Л. Боба Райфа, они и занимают большую часть мегабайтов.
– Ну ладно, тогда придется попытаться их посмотреть, – с сомнением бормочет он.
– Сделай это. В отличие от Да5ида у тебя хватит ума извлечь из этого пользу. А тем временем держись подальше от Ворона. И от «Лавины» тоже? Обещаешь?