От одного ее вида у меня перехватывало дыхание. На лице девушки застыло выражение легкого удивления, губы будто опухли, синие глаза затуманились. Она курила, глубоко и с наслаждением затягиваясь.
— Чем, по-вашему, я занималась в последние недели и месяцы? — промолвила она. — Я часами лежала на диване и вспоминала, вспоминала каждую минуту из прошедших четырех лет, и прежде всего дни перед его смертью. Я не обнаружила ничего необычного. Хайнрих был, как всегда, уравновешенным, спокойным, хотя энергия из него била ключом. Иногда он рассказывал о своих сложностях, но они были неотъемлемой частью его работы.
— Не называл ли он в последнее время имен, которых вы раньше не слышали?
— Он всегда называл какие-то имена. Чаще всего я их тут же забывала, поскольку для меня это были лишь имена.
— Упоминал ли он о вашем отце?
— Несомненно. Но мой отец — это человек, а не имя.
— А как он о нем отзывался?
— Что вы хотите услышать? О моем отце он всегда говорил хорошо, о Цирере — наоборот. Хайнрих считал, что Цирер агент, который улаживает дела разных фирм, своего рода маклер.
— Агент?
— «Есть агенты, состоящие на службе у правительства, а есть те, кто состоит на службе у концерна», — говорил Хайнрих. По-моему, он презирал этого человека, однажды назвал его мошенником, гангстером. Но то, что вас должны ввести в правление фирмы, меня все-таки удивляет. Об этом Хайнрих никогда не говорил. И я не верю в это правление, завод продадут, близнецы уговорят гранд-даму, что это лучшее решение.
— Вы попросили меня быть вашим союзником, — сказал я, — поэтому я и задаю столько вопросов. Сказать по правде, смерть Бёмера была мне поначалу безразлична. Я просто сильно разволновался, увидев его утром на колокольне. Это меня поразило — не столько сам человек, сколько его местонахождение. Он был для меня чужим, как были чужой и вы. В детективы я не гожусь, хотя фотографу иногда приходится выступать в качестве такового. Но теперь меня интересуют обстоятельства его смерти. Кто убил Хайнриха Бёмера? Кто так жаждал его смерти, что не побоялся пойти на убийство? Уголовная полиция не видит мотива преступления, пусть, но, если он есть, я хочу его найти.
Поскольку Матильда не отвечала, я заговорил грубее и откровеннее.
— Допустим, что убийцей был ваш собственный отец, потому что не мог вынести связи дочери с шефом. Что бы вы на это сказали?
— Я? Ничего бы не сказала. Я бы задушила отца собственными руками. С наслаждением.
Она произнесла это не ради красного словца, а на полном серьезе. Лицо ее пылало, она была красива, слишком красива.
— Что ж, если у вас есть план, говорите. Пойдемте на кухню, я сделаю нам бутерброды. В холодильнике есть пиво… Не смотрите на меня с таким удивлением, иногда мне хочется выпить пива, но целую бутылку я не могу осилить.
Пока мы сидели в кухне друг против друга и закусывали, я раздумывал, что бы такое ей предложить, поскольку не имел никакого плана. У меня не было даже наметки плана.
— Выкладывайте, — сказала Матильда.
— Кто знает о вашей связи с Бёмером?
— Мой отец, разумеется. Мать не знает ничего. Ей я вечно рассказывала всякие байки. Она верит любой лжи, поэтому всегда и попадается на приманку к вертопрахам, и потом она была так занята своими любовными интрижками, что моих просто не замечала.
— Кто еще об этом знал? Не могли же вы четыре года жить как отшельница, Бёмер был человек известный и при своих габаритах не невидимка. Его машина в определенные часы стояла около вашего дома.
— Он был известен тем, кто вел с ним дела. В газетах никогда не появлялись его фотографии. А здесь, в доме, меня считали, вероятно, за дорогую шлюху, ну и что с того. В общественных местах мы появлялись редко, это вы и так знаете. Нет, никто, кроме моего отца, не знал о наших отношениях. Может быть, кое о чем догадывался Гебхардт. Долгое время он занимался личными делами Хайнриха, но года два назад Хайнрих отобрал их у него. Я думаю, Хайнрих ему не доверял. Точно не знаю. Да я никогда об этом и не спрашивала, Хайнрих не любил, когда ему досаждали назойливыми расспросами.
— Ближайшие десять лет, которые вы сможете прожить без забот: как это будет выглядеть на самом деле, кто об этом знает? Кто будет оплачивать вашу квартиру? Ведь это может делать только человек, знающий о вашем существовании.