— Несколько жидковато все это, новости Цирера не столь грандиозны. Удивляюсь, почему он не пришел с ними сразу ко мне.
Хётгер кивнул, Адам, будто в забытьи, что-то рисовал на листке бумаги; я не был уверен, что он вообще слушал.
Шнайдер продолжал:
— Благодарю вас все же, господин Вольф. Мы должны серьезно подумать, как покрепче связать вас производством. Гебхардта вы заменить не сможете, у вас не хватает опыта, в коммерческом деле много мелких и вроде бы второстепенных вещей, которые надо детально изучить. С другой стороны, неопределенность вашего положения нетерпима, мы производственная единица, а не благотворительное общество. Поэтому я предлагаю: вы возглавите отдел рекламы внутри нашей страны и за рубежом. Вы человек, обладающий богатой фантазией, обслуживание клиентов не составит для вас труда, я не возражаю, если вы найдете и новых клиентов. Ну как, согласны?
Хётгер и Адам ободряюще мне кивнули, при этом Адам не переставал что-то царапать на бумаге. У него было такое сосредоточенное выражение лица, будто он решал важную техническую проблему.
После того как мы при полном взаимопонимании обсудили все пункты повестки дня, Хётгер постучал по столу костяшками пальцев и попросил внимания. Мы недоуменно посмотрели на него. Обычно он предпочитал отмалчиваться, и даже приходилось тянуть его за язык.
— Коллега Шнайдер, — сказал он, — добился, чтобы мы работали сверхурочно: по десять часов в месяц, пока в течение квартала. Правление одобрило это, производственный совет одобрил, оба из опасения, что мы не выполним обязательства по поставкам.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Шнайдер.
— Я хочу сказать, что это ненормальная ситуация. Профсоюз борется за тридцатипятичасовую неделю, устраивает ради этого демонстрации, объявляет ради этого забастовки, а что делаем мы? Мы работаем больше часов, чем имеем право по коллективному договору. Я не вижу смысла в переработке.
— А я вижу, — возразил Шнайдер. — Если мы задержим поставки, это может стоить нам потери клиентуры.
— Народ ропщет. Когда я иду по заводу, мне хамят. Я думаю, что недовольство рабочих может повлечь за собой худшие последствия, чем невыполнение поставок.
— И что ты предлагаешь? Что вы предлагаете?
Шнайдер оглядел всех. Не трудно было понять, что наше мнение не особенно его интересует. Главным для него было благополучие завода, и он знал, что в настоящее время сверхурочным часам не было никакой альтернативы.
— Предлагаю покончить с этой темой, — сказал он. — Правление решило ввести сверхурочные часы, производственный совет, хоть и со скрежетом зубовным, поддержал. Мы не можем каждую неделю менять свои решения, люди должны знать, что им делать.
— Это так, — вмешался тогда Адам. — Наше решение было правильным, но возражения Хётгера тоже правильны. Поэтому предлагаю компромисс: производственный совет контролирует выполнение решения в последующие три месяца, а потом мы обсудим все заново.
— Мы могли бы, например, нанять новых людей, — сказал Хётгер.
— А что будем делать, если перестанут поступать заказы? — спросил Шнайдер. — Увольнять?
— Именно в этом и проблема, — поддакнул Адам.
После окончания заседания, когда я вместе с Адамом и Хётгером вышел в приемную, секретарша Шнайдера сунула мне в руки какую-то записку.
— Вас просят позвонить по этому номеру, — сказала она. — Вас соединить?
— Пожалуйста, — ответил я.
У телефона был Саша. Еще никогда он не звонил на завод, тем более во время заседания правления.
— Господин Вольф, — сказал он, — не могли бы вы прийти сегодня на нашу городскую квартиру? Мой брат тоже там будет. У нас к вам неотложное дело. Вас не затруднит? Может быть, сегодня в восемь вечера?
Я согласился и положил трубку.
Шнайдер наблюдал за мной из своего кабинета; когда я клал трубку, он медленно вошел в приемную.
— У вас смущенный вид, — сказал он. — Какие-то личные дела?
— Нет. Это был Саша Бёмер.
— Смотри-ка. Юноша вернулся на родину.
— Оба брата. Они просят меня прийти сегодня вечером на городскую квартиру. У них ко мне неотложное дело.
— А что тут необычного? Они оба поручили вам блюсти их интересы.
— Вероятно, до этого они звонили моей жене. Она послала по моему адресу не самые лестные слова.
— Тем не менее надо пойти. И тут же расскажите мне, как только вернетесь, все равно в какое время.
— Хорошо. Если не возражаете, я попрошу вашу дочь меня сопровождать.
Шнайдер только кивнул, как будто предугадал мою просьбу, и показал на телефон.