И все же, несмотря на приближенность к действительности, модель Бёмера, вернее, самого фон дер Грюна пока остается в условиях Запада явной утопией. Оптимистическая нотка, на которой заканчивается роман, не убеждает. Отдельные предприятия типа фирмы Бёмера, даже будучи переведены в коллективную или кооперативную собственность с рабочим самоуправлением, не выдержат массированного давления капиталистической экономики. Она поглотит их, как океан — вулканические островки, и даже в маловероятном случае выживания такие «рабочие фирмы» будут в итоге отличаться от своих частнокапиталистических соседей так же, как отличаются от них немногие государственные, лишь по названию, предприятия в той же ФРГ, или переродятся в уродливые формы «народного капитализма», сводящиеся к рассредоточению небольшого пакета акций в руках рабочих и мелких служащих, которых это, конечно же, не превращает в «совладельцев».
Кстати сказать, в экономике ФРГ в прошлом действительно был случай, подобный описанному в «Лавине»: предприниматель-марксист Порст, владелец известного и в свое время процветавшего концерна «Фотоквелле», передал свой капитал коллективам производственных и торговых предприятий, сделавшись их платным генерал-директором. Конец известен: фирма не выдержала мощного давления конкурентов, боровшихся против нее не только с экономических, но и с классовых позиций, перешла в чужие руки, сохранив лишь старое название, а сам Порст был предан остракизму своими бывшими собратьями за «ренегатство». Единственной успешно действующей в ФРГ подлинной моделью коллективной собственности является, насколько замечено, редакция влиятельного гамбургского еженедельника «Шпигель» — товарищества на паях, большая часть капитала которого принадлежит сотрудникам журнала. Но «Шпигель» — не промышленная фирма, а высокооплачиваемых представителей журналистской элиты уж никак не сравнишь с рабочими фабрики Бёмера.
«Лавина», конечно, социальная утопия, но утопия крайне актуальная. Новые силы в руководстве западно-германской социал-демократии, «внуки Брандта», как их называют, разрабатывают сейчас стратегию своего возвращения к власти. Быть может, широкие эксперименты с новыми коллективными формами собственности, которые с такой страстью пропагандирует в своем романе фон дер Грюн, в сочетании с созданием новых рабочих мест в «экологической отрасли» и с партнерством с социалистическими странами все же открывают здесь определенные перспективы. Так или иначе, многие представители левого в широком смысле слова политического лагеря в ФРГ хотели бы в это верить, и социальная утопия фон дер Грюна в обличье современного «общедоступного романа» способна укрепить их в этой вере, а заодно заставить задуматься над новыми историческими путями и простых людей в ФРГ. Это безусловная заслуга автора, объясняющая тот живой и неподдельный интерес, с которым «Лавина» была встречена в ФРГ.
В заключение хотелось бы вернуться к затронутому выше вопросу о том, чем особо интересна и поучительна для нас утопия фон дер Грюна. Прежде всего ясно, что раздумья видного рабочего писателя Запада о формах коллективной собственности на средства производства и рабочем самоуправлении не могут не вызвать у нас самого живого и благожелательного отклика, особенно сейчас, в период перестройки. Но это далеко не все. Я уже упоминал выше о проблеме оптимального соотношения между экономической эффективностью и мерой социальной защиты, проблеме, которая также поставлена в романе фон дер Грюна.
Сейчас у нас во главу угла ставится достижение эффективности экономики (ее рентабельной самоокупаемости, самофинансирования, подлинного хозрасчета и т. д.). Еще бы — администрирование и «затратный механизм» привели нас на грань экономического, а следовательно, политического кризиса. Но некоторые убежденные сторонники перестройки заходят при этом опасно далеко, абсолютизируя силы рынка и провозглашая их единственной гарантией эффективности. В результате, несмотря на сохранение социалистической терминологии в иных проектах, разработанных некоторыми нашими публицистами, приходится уже с лупой выискивать различия между тем, что они предлагают, и реально существующим в капиталистической экономике на Западе. Между тем правильное соотношение между эффективностью экономики и гуманной социальной политикой и есть гарантия торжества подлинного социализма. Одними инвестициями в социальное страхование тут не обойдешься, по этой части и развитому капитализму есть что показать. Сама экономика социализма должна разумно ограничивать рынок там, где этого требуют интересы малообеспеченных слоев населения или коллективные нужды (коммунальный транспорт, например). Отголоски этих проблем встречаем мы и на страницах романа фон дер Грюна.