– Ровно двадцать пять лет назад он умер. А восемнадцатого декабря, как раз за неделю до Рождества, исполнится сто лет со дня его рождения.
Послышалось восклицание: наконец-то доктор Зезиньо обрел то, чего искал и добивался.
– Что вы сказали, майор? Сто лет? Повторите!
– Так оно и есть: Аршанжо исполнилось бы сто лет. Он шумно отметил свое пятидесятилетие – целую неделю праздновали… Ох, доктор, что это была за неделя!..
Возбужденный Зезиньо вскочил на ноги:
– Неделю, говорите? Торжества, посвященные столетию со дня рождения Педро Аршанжо, будут продолжаться целый год! И начнем мы их завтра же! «Жорнал да Сидаде» в связи со столетним юбилеем бессмертного Педро Аршанжо открывает кампанию по увековечению его имени! Вы поняли? Вы уловили мою мысль? Вот когда я посмеюсь!.. Хотел бы я видеть, какие рожи скорчат Брито с Кардимом! Ари, сообщите обо всем Форрейринье и Голдману. Сегодня же всех собрать! Все на самом высшем уровне! Давно уже такого не было… Пригласим кого-нибудь из правительства, потом университет во главе с медицинским факультетом. Институт истории, Академию языка и литературы, Центр по изучению фольклора, представителей банков, торговых и промышленных кругов! Организуем юбилейный комитет, привлечем людей из Рио!.. Мы утрем нос этим щелкоперам, мы им покажем, как делается газета!..
Ари был со всем согласен:
– «Жорнал да Сидаде» давно уже испытывает необходимость начать настоящую кампанию. С тех пор как запретили критиковать правительство, газета расходится все хуже.
Доктор Зезиньо Пинто повернулся к майору.
– Майор, вы подбросили мне идею, которой нам хватит на целый год! Столетие Педро Аршанжо! Не знаю, как вас благодарить! Чем я отплачу вам?!
Он улыбнулся. Казалось бы, нет награды выше и вознаграждения щедрее, чем ласковая улыбка выдающегося человека, но майора Дамиана де Соузу улыбками не возьмешь.
– Какие пустяки, доктор! – сказал он. – Тут напротив есть бар, пойдемте! Поставите мне рюмку коньяку, а лучше две, и сами выпьете. Первую – за меня, а вторую – за Аршанжо: старик без памяти его любил. Пойдемте не откладывая, сейчас самое подходящее время.
Выдающемуся человеку вовсе не хотелось накачиваться отечественным коньяком за стойкой третьеразрядного кабака, да еще в послеполуденный зной. Поэтому он сделал широкий жест и приказал выдать майору некоторую сумму на кашасу.
В наши дни за все приходится платить: тяжелые настали времена.
3
Великий Левенсон понятия не имел об интервью майора Дамиана де Соузы – оно попало на страницы газеты уже после того, как американец покинул Баию, – но спустя несколько месяцев его секретарша написала доктору Зезиньо Пинто, редактору-издателю «Жорнал да Сидаде», письмо, в котором уведомила его, что Левенсон не сможет принять приглашение этого замечательного органа массовой информации и произнести речь «in memoriam»[16] бессмертного Педро Аршанжо на заседании, завершающем юбилейные торжества. «Профессор Левенсон благодарит за сообщение о почестях, которые будут возданы баиянскому местре, и всецело поддерживает это начинание. Он счастлив убедиться в том, что бразильский народ по заслугам оценил труды этого выдающегося ученого». Но приехать Левенсону при всем желании не удалось, потому что он был связан давно намеченной поездкой на Дальний Восток, в Японию и Китай, и перенести ее не мог. В постскриптуме ученый собственноручно добавил несколько строк и поставил свой росчерк, что превратило письмо, напечатанное на машинке и подписанное секретаршей, в бесценный автограф. Там было сказано:
«Р.S. Упомянутый выше Китай – это Китайская Народная Республика, потому что другой Китай, или остров Формоза, – не что иное, как нелепая и опасная выдумка милитаристов».
«Лауреат Нобелевской премии восхищен инициативой „Жорнал да Сидаде“» – под такой шапкой была напечатана статья о том, что «великий ученый из Соединенных Штатов восторженно поддерживает начинание нашей газеты», и о том, что он не сможет присутствовать на торжествах.
Доктор Зезиньо не скрывал своей досады: он твердо рассчитывал на прибытие Левенсона, а теперь придется ограничиться национальными гениями и провинциальными знаменитостями. Слабой заменой Левенсону, который, как до того сообщалось официально и переносилось молвой, «спешит к нам с территории североамериканского исполина», должен был стать профессор Рамос из Рио-де-Жанейро.