Контора состояла изъ одной маленькой грязной конурки. Старинное бюро на кривыхъ ножкахъ, два табурета, вѣшалка для шляпъ, пустая чернильница и сломанное перо, старый календарь да часы, которые и заводились, по крайней мѣрѣ, въ продолженіе восемнадцати лѣтъ — минутная стрѣлка давно уже вынута и служить хозяину вмѣсто зубоковырялки, вотъ все, что было въ этой конуркѣ.
Квильпъ, недолго думая, влѣзъ на бюро и растянулся во весь свой маленькій ростъ на его горизонтальной крышкѣ — онъ это дѣлалъ не въ первый разъ — намѣреваясь сладко выспаться и вознаградить себя за безсонную ночь.
Но онъ недолго наслаждался. Не прошло и четверти часа, какъ дверь отворилась и въ нее просунулась взъерошенная голова мальчика, напоминавшая пукъ нерасчесаной пакли.
— Васъ кто-то спрашиваетъ, доложилъ онъ.
Сонъ у карлика былъ чуткій: онъ живо очнулся.
— Да кто тамъ такой? сердито проворчалъ онъ.
— Я не знаю.
— Такъ узнай, дьяволъ, и онъ такъ ловко швырнулъ доску, что она навѣрно попала бы въ мальчика, если бы тотъ не отошелъ вовремя отъ двери.
Не желая служить ему мишенью, мальчикъ не рискнулъ вторично показаться на глаза Квильпу и отворилъ дверь, чтобы впустить въ контору виновницу всего этого переполоха.
— Ахъ, это ты, Нелли! удивился Квильпъ.
— Это я, сударь, робко проговорила дѣвочка.
Она остановилась у порога, не рѣшаясь войти въ комнату. Карликъ немного приподнялся и оперся на локоть. Голова его была повязана желтымъ платкомъ, изъ-подъ котораго висѣли двѣ-три косматыя пряди волосъ. Страшно было смотрѣть на него.
— Войди въ комнату, Нелли, войди, приглашалъ ее карликъ, не мѣняя позы; — да погляди-ка во дворъ, не стоитъ ли опять мальчишка на головѣ?
— Нѣтъ, сударь, онъ стоить на ногахъ, промолвила Нелли.
— Да такъ ли? ужъ не ошибаешься ли ты? Нѣтъ? ну, такъ войди сюда и притвори дверь за собой. Съ какимъ порученіемъ ты пришла?
Дѣвочка подала ему письмо, и онъ принялся читать его, повернувшись на бокъ.
VI
Пока карликъ читалъ письмо, дѣвочка стояла недалеко отъ него и смотрѣла на него во всѣ глаза. Видно было по ея лицу, что она и побаивается карлика, — ей страшно стоять около него — и вмѣстѣ съ тѣмъ ей ужасно хочется разсмѣяться, глядя на его смѣшную, неуклюжую фигуру, растянувшуюся на бюро. Но вотъ облачко пробѣгаетъ по ея личику, оно отуманивается грустью, и дѣвочка, забывъ всякій смѣхъ, съ напряженнымъ вниманіемъ слѣдить за карликомъ и ждетъ, что-то онъ скажетъ ей въ отвѣтъ, ясно сознавая, что отъ этого отвѣта многое зависитъ; ждетъ, да такъ и застынетъ въ этомъ нѣмомъ, тяжеломъ ожиданіи.
Карликъ тоже казался очень взволнованнымъ. Прочитавъ нѣсколько строкъ, онъ широко раскрылъ глаза, нахмурилъ брови, и по мѣрѣ того, какъ чтеніе продолжалось, со злостью скребъ голову, грызъ ногти и, наконецъ, разразился отчаяннымъ свистомъ, что на его языкѣ означало крайнее удивленіе и даже смущеніе. Окончивъ письмо, онъ сложилъ его, бросилъ около себя и задумался, потомъ опять схватилъ его и еще разъ прочелъ. Но это вторичное чтеніе нисколько его не успокоило: онъ съ такимъ же остервенѣніемъ грызъ ногти и впадалъ въ задумчивость. Наконецъ, онъ молча уставился на дѣвочку, которая со страхомъ ожидала его отвѣта.
— Эй, Нелли! вдругъ, точно выстрѣлъ, раздалось подъ самымъ ухомъ дѣвочки; она вздрогнула отъ испуга.
— Что вамъ угодно, сударь?
— Ты, конечно, знаешь содержаніе этого письма?
— Нѣтъ, сударь, не знаю.
— Не можетъ быть, побожись, что не знаешь. Скажи: чтобы мнѣ умереть на этомъ мѣстѣ, если я говорю неправду.
— Да право же не знаю, что тамъ написано.
— Ладно, я тебѣ вѣрю, пробормоталъ Квильпъ.
Открытый, чистосердечный взглядъ дѣвочки убѣдилъ его въ томъ, что она говорила правду.
— Гмъ! все ухнуло! и такъ быстро, въ 24 часа. И куда къ чорту онъ все это дѣвалъ? вотъ вопросъ!
Тутъ онъ снова набросился на свои ногти, опять скребъ голову, но мало-по-малу лицо его просіяло и расплылось въ привѣтливую улыбку, которая на всякомъ другомъ лицѣ показалась бы безобразной гримасой.
— Ты сегодня чудо какая хорошенькая, Нелли! какъ-то особенно ласково обратился онъ къ дѣвочкѣ.
Та съ удивленіемъ взглянула на него.
— Ты, вѣроятно, устала, Нелли?
— Нѣтъ, сударь, я нисколько не устала и должна спѣшить домой, а то дѣдушка будетъ обо мнѣ безпокоиться.
— Ну, къ чему спѣшить! Послушай, Нелличка, что я хочу тебѣ сказать. Желала ли бы ты быть моимъ вторымъ номеромъ?
— Чѣмъ, сударь?