— В костюме! Запросто! Жаль, конечно, что рыбы не будет.
— Ну здесь не будет, можно и на тот берег сходить. Границ-то здесь нет.
— А ведь верно, — Серега даже сел. — Границ нет. Шеф, надо срочно строить триеру.
— На что? — остудил его пыл Бобров. — У нас денег нет.
— Адрахмы?
— Ну, продашь ты эту драхму, положим за сотню долларей. Она ведь как новодел выглядит. И хрен докажешь, что она из четвертого века до нашей эры. Радиоуглеродный анализ две с половиной тысячи лет явно не покажет, это еще, если углерод отыщут. Так что впарить можно только какому-нибудь лоху. А две, а десять? Где же столько лохов набрать?
Серега почесал лохматую голову. Проблема не решалась.
— Ладно, — сказал Бобров. — Полежали и хватит. Пошли в порт. Надо лодку прикупить, пока деньги не проели.
— Лодку-то зачем, — удивился Серега.
— Так ты что, вплавь хочешь возвращаться? — в свою очередь удивился Бобров.
— Так ты для возвращения лодку хочешь?
— Не только. Помнишь, что Вован говорил? Что ловушку можно поставить только с лодки. Кто-то тут насчет рыбы распинался. Так надо начинать задел создавать пока время есть.
— Так чего же мы ждем! — воскликнул Серега, цепляя на пояс мешочек с драхмами. — Идем!
Первый «транш»
Агафон не подвел и на этот раз. Нужного человека он знал, адрес и имя сказал и даже раба своего послал, чтобы проводил. Но перед этим, вот что значит трактирщик, постарался выведать, на кой ляд этот человек постояльцам нужен. Бобров скрывать особо не стал, все равно скуднейший словарный запас не давал возможностей, как объяснить, так и понять. Но Агафон каким-то образом понять все-таки ухитрился и сказал, что все правила, так сказать, херсонесского общежития он и сам неплохо знает и готов всячески споспешествовать. Но при этом осторожно поинтересовался, что постояльцы собрались делать такого, для чего необходимо знание законов, — наверняка они собрались эти законы обходить.
Сложные словесные конструкции, которые выходили за рамки «стой здесь — иди туда», что Бобров, что Серега пока воспринимали плохо, поэтому интерес хозяина для них остался простым сотрясением воздуха. Они переглянулись и Бобров на пальцах попросил Агафона повторить все то же самое, но еще проще и еще медленней. Агафон вздохнул и повторил, медленно проговаривая каждое слово, как будто от этого оно становилось понятнее. Хорошо, что он сопровождал свою речь очень выразительной жестикуляцией. Бобров не стал ржать только из чувства такта, а вот Серега едва не упал на пол, и его удержало только то, что пол был каменный. Агафон, однако, не смутился и всего-навсего посмотрел удивленно, давая понять, что ожидал несколько иной реакции.
Бобров, все еще давя в себе смех, постарался объяснить хозяину, что они намерены здесь осесть и занять такими прибыльными делами как торговля, рыболовство и судостроение. А для этого им необходимо знать, что позволено и что не позволено людям, не имеющим местного гражданства. А сюда входило в том числе и приобретение недвижимости и строительство, ведь не будут же они всегда жить в комнатке у Агафона. При этих словах Серега опять хрюкнул. Агафон все внимательно выслушал и просмотрел. Потом задал самый наверно животрепещущий вопрос:
— Драхмес эхоун?
Бобров переглянулся с Серегой.
— Эхоун, эхоун. Еще как эхоун.[9]
Лодку они взяли по дешевке. Вернее не они, а Агафон, который вдруг принял в них живейшее участие. Его интерес просматривался невооруженным глазом, он явно рассчитывал слупить с лоховатых купцов побольше драхм. Что потом с ними можно будет сделать, с купцами, а не с драхмами, оставалось только догадываться, но, скорее всего, способов у пронырливого грека было вполне достаточно. Не зря он в порту свою таверну держит. Наверно и специфические знакомства у него имеются. Можно было конечно предположить, что Агафон, блюдя свой интерес, будет честен, ну, насколько это возможно и, увидев на что способны купцы, проникнется к ним нежной любовью. Но это Бобров рассматривал как самый последний вариант. Им в любом случае нужен был посредник из местных, потому что недвижимость, как выяснилось, можно было купить только будучи гражданином Херсонеса. А вот тот участок на мысу, кровь из носу, надо было подгребать под себя. Иначе все становилось, если не бессмысленным, то очень трудоемким. Ну а пока и Агафон сойдет. А кто кого раньше утопит — еще посмотрим.
Лодка была явно не местной постройки. И вообще не греческой. Длинный — метров семь и узкий — сантиметров девяносто челн однодеревка. На борта, чтобы их повысить, были набиты доски по одной с каждой стороны. Выходить на таком в море было самоубийственно. К тому же челн был стар, а так как сделан он был, скорее всего, из тополя, то и гнил. Не до полной трухи конечно, но были в нем сомнительные места. Бобров имел подозрение, что сделан челн, скорее всего, где-то в верховьях Днепра или Днестра. А сюда его привели какие-то совершенно отмороженные люди, потому что ни один из моряков плыть на нем на такое расстояние не решился бы.