Справившийся наконец с сандалией Серега не без усилия положил на стол приличных размеров мешок. Агафон вперил в него горящий любопытством и алчностью взор. Пока Серега развязывал мешок, Агафон практически незаметно подкрался поближе и к моменту, когда тот раздернул горловину, оказался совсем рядом со столом. Бобров очень поразился такому умению. А Агафон увидел в мешке мелкие белые крупинки и спросил:
— Это что такое?
— Сахар, — буднично ответил Серега, доставая выстроганное из щепочки подобие ложки и цепляя ею щепотку крупинок. — На-ка вот, попробуй.
Агафон высыпал в рот сахар и сперва задумался, а потом вдруг широко открыл глаза.
— Ну как? — спросил Серега. — Понравилось?
Агафон тут же по привычке сморщился, но совладать с собой не смог и щеки непроизвольно разъехались в стороны.
— Ага, — сказал Серега. — Вижу. А теперь подумай, Агафон, где можно это применить. Только хорошо подумай и не спеши. А мы пока соберемся и позавтракаем. То есть время у тебя есть. Ну а потом мы идем на базар и твое время, соответственно, заканчивается.
Агафон повесил голову и с думой тяжкой на челе удалился.
Это потом уже прокомментировал Бобров.
Однако после завтрака Агафон выловил их прямо на выходе из триклиния.
— Ваша цена, — сказал он по-деловому сухо.
Бобров и Серега переглянулись.
— Пятьсот, — сказал Серега и подмигнул Боброву.
— Триста, — озвучил свою цену Агафон.
— Не, ну это несерьезно. Пойдем, Александр.
— Триста пятьдесят, — быстро сказал Агафон.
— Четыреста пятьдесят.
Сошлись на триста девяносто. После этого все трое прошли в комнату и Серега вручил Агафону мешок с сахаром, получив взамен мешок с серебром.
— Будете пересчитывать? — поинтересовался Агафон.
— Будем, — упрямо мотнул головой Серега.
Однако, Агафон зря ехидничал, пересчет занял совсем немного времени, еще раз удивив хозяина. Заодно уж были отделены драхмы Херсонеса от афинских тетрадрахм. Расстались вроде довольные друг другом.
Серега традиционно сунул мешок с серебром под хитон и они пошли к своему дому. В переулке было полно пыли. Оказалось, что каменщик уже полчаса как ломает стенку, а Никитос стоит на страже. Поприветствовав и того и другого, партнеры вошли в калитку и застали в перистиле мающуюся с корзинкой в руках Элину со старшей девочкой, которую звали Гликос, что значит «сладкая». Элина обрадовалась входящим и Бобров тут же сказал:
— Я все помню, сейчас только поговорю с Никитосом, и пойдем.
Разговор занял буквально пять минут, и процессия во главе с Бобровым отправилась в сторону рабского рынка, который находился снаружи городских стен.
Ничего особенного собой рабский рынок не представлял. Бобров-то думал, что тут под палящим солнцем, на скрипучих помостах выставлены худущие изможденные люди все в лохмотьях и шрамах и жирные противные купцы заставляют открывать рот, осматривая зубы, с женщин сдирают последние лохмотья, заставляя демонстрировать фигуру, а мускулистые надсмотрщики с бичами непрерывно лупят несчастных. Надо признать, что он несколько заблуждался. Люди, конечно, были, но не изможденные и не в лохмотьях. Правда признать их упитанными тоже было нельзя, как и то, что одеты они были не по последней древней моде. Понятно, что люди, которым грозила смена привычного статуса, не радовались, но и сильно подавленными не выглядели.
Вдоль стены тянулся навес, под которым сидели или стояли те, кому не очень повезло в этой жизни. Бобров несколько растерялся. Ему как-то еще не доводилось покупать рабов. Серега ему в этом деле был не помощник. А Элине по местным понятиям было не положено соваться поперек мужчин, но она, держась вплотную к Боброву, давала очень дельные советы. Девчонка молча семенила рядом, не издавая ни звука.
Они медленно прошли вдоль навеса. Сегодня рабов на продажу было выставлено немного, да и количество покупателей не впечатляло. Бобров сразу углядел старавшихся держаться вместе мужчину, женщину и девчонку лет тринадцати при них. Он шепотом сообщил о них Элине. Та вгляделась внимательно, стараясь не привлекать внимания продавца.
— Фракийцы, — сообщила она, подумав. — Да, похоже, что фракийцы. И похоже семья. Интересно, сколько за них просят.
— Серега, — сказал Бобров уголком рта. — Подойди, узнай.
Серега с независимым видом, поигрывая концом пояса, ни дать ни взять Васька Буслаев, только в хитоне и без колпака, подошел к мужику, на должность которого указывала короткая палка, и заговорил с ним. Бобров с Элиной за это время прошли до конца навеса и уже возвращались обратно, когда Серега хлопнул мужика по плечу и догнал их.